Обе стороны друг около друга явно не чувствовали себя хорошо. Для нормальных немцев конец войны был абсолютно ясным, а это были рядовые солдаты на посту. Не знали, как на то, что вокруг них творилось, реагировать и как себя вести. Пока что были на службе, а приказ есть приказ.

Чехи тем не менее при каждом приезжающем автомобиле с больными заключенными смелели все больше и больше. Из сначала одиночных тихих слов приветствий со слезами на глазах начали вырастать громкие выкрики хором… Отвага (в толпе. – Прим. авт.) возрастала и потому, что в течение полудня и в послеобеденное время толпа людей уже сильно сгустилась. Широкая улица перед школой была абсолютно заполнена.

…мы с другом Зденьком Х. …вылезли на декоративный фронтон дома прямо напротив школьной лестницы… все это фантастическое действие под нами, таким образом, мы видели абсолютно четко с панорамным обзором… В толпе были чехи всех возрастов – женщины, идущие с сумками из магазинов, мужчины, которые, видимо, выходили с ранних смен «Кох-и-Норки», «Фейгловки» и других фабрик и мастерских в округе, беловолосые пенсионеры (крайне интересная небольшая деталь, сообщающая нам о том, что 4 мая 1945 года в Праге можно было спокойно пойти в магазин с сумкой и там, видимо, ее чем-то наполнить, а также, что пражские предприятия работали в совершенно нормальном режиме… – Прим. авт.).

Солдаты на ступенях школы выглядели чем далее, тем более нервозными и неуверенными. Заключенные на первом и втором этаже школы начали открывать окна и махать толпе, у некоторых в руках даже откуда-то объявились маленькие чехословацкие флажки.

В один момент кто-то в полосатой одежде заключенного, вылезающий из очередной санитарной машины, начал указывать пальцем на ненавистный флаг со свастикой и кричать «Сорвите эту тряпку!» Сразу, как только это было сказано, кто-то из окна начал тянуться к немецкому флагу, остальные его держали, но все равно не доставали до него. Потом за ними появился еще кто-то с большой школьной шваброй, этой шваброй флаг притянули к себе и сорвали. Под мощные одобрителные вопли толпы люди в окне рвали флаг на куски и выкидывали их в окно. Куски, к сожалению, оставались лежать за забором на дворе школы или висели на ветвях больших кустов магнолий. Кто-то начал насвистывать чехословацкий государственный гимн…

…с левой стороны, в направлении от стадиона «Богемианс»[49], сквозь толпу начал продираться немецкий офицер в фуражке. На его серой униформе были видны ордена и наградные планки. Махал над головой пистолетом и что-то кричал. Люди сначала перед ним расступались, но потом, как приблизился к школе, вокруг него образовалось плотное кольцо. Неожиданно грохнул выстрел из пистолета. В толпе на том месте мы увидели только шлемы и синие униформы двух чешских протекторатных жандармов. Немецкая серая полевая форма уже пропала из вида. После выстрела на некоторое время все как-то стихло. Солдаты с лестницы тоже куда-то исчезли. Не знаю, может, скрылись от взволнованной толпы во дворах за школой или в другом месте. Больше выстрелов пока не было, но мы со Зденьком испугались, слезли с фронтона здания и вдоль дома побежали к улице Налуже…

…потом вроде как был еще выстрел, которым был застрелен какой-то гражданин из Страшниц[50]. В ожидании ответной реакции со стороны оккупантов наша полиция начала разгонять толпу…

…мы уже неслись к нашим домам и с мальчишеским запалом орали, перебивая один другого и иногда в один голос: «У нас свобода! Уже свобода!»…

В этот же день граждане Вершовиц начали закрашивать немецкие надписи, перелеплять и срывать немецкие таблички с домов и магазинов… …Так в Вершовицах началась революция 1945 года».

Примерно таким же образом, как в вышеописанной части пражских Вершовиц, так называемая «революция 1945 года» начиналась и в остальных районах чешской столицы. Я лично говорил с несколькими живыми свидетелями всего этого, но думаю, что из-за практически одинаковых описаний одних и тех же событий нет смысла приводить здесь больше подобных текстов. Главная и общая черта всех этих рассказов – ни одного упоминания о какой-либо организованной или организационной деятельности кого-либо и где-либо (кроме частых попыток чешской полиции или жандармерии, а также немецких порядковых служб утихомирить особо разбушевавшихся граждан), полная спонтанность всего происходящего, сопровождаемая всплесками эйфории толпы, отдельными агрессивными инцидентами и общей полной неразберихой и, опять же, полным отсутствием у населения какой-либо информации о происходящем вокруг.

С вечера пятницы 4 мая 1945 года разрастающаяся волна беспорядков и уничтожения надписей на немецком языке по всему городу постепенно перешла к утру субботы 5 мая, которая тогда еще была рабочим днем. То есть большинство трудоустроенных жителей чешской столицы в этот день нормально пошли на работу и с утра находились на своих заводах, фабриках и в учреждениях. Именно здесь, на рабочих местах, часто под влиянием профсоюзных организаций, в свете происходящих в городе событий, начали проявляться первые точечные попытки организации неких отрядов самообороны, установления контактов с соседними предприятиями и тому подобные действия. Но никакой общей связи все еще не было, не говоря уже о какой-либо координации действий или планировании, причем данное состояние фактически продолжалось до самого конца восстания 9 мая. Но об этом далее.

В 04.00 утра субботы 5 мая в Протекторат после визита к новому главе рейха – гросс-адмиралу Деницу также прибыл самолетом глава немецкой имперской администрации, он же рейхсминистр, CC-группенфюрер Карл Герман Франк. Вскоре после приземления на военный аэродром в Градце Кралове он направил в Прагу срочную телефонограмму об отмене распоряжения к снятию немецких надписей на государственных учреждениях, но было уже слишком поздно. Находясь на территории, подконтрольной группе армий «Центр», Франк сразу же начал обсуждать с германскими военными способы возможного удержания порядка в Протекторате, который к этому времени был, по его мнению, уже подобен «пороховой бочке с тлеющим фитилем». Кроме того, от Деница Франк получил также и «благословение» на проведение в Протекторате политических перемен, способных, как казалось тогда германским высшим кругам, сохранить на его территории относительный порядок. Смысл данных действий, с точки зрения Франка, заключался в передаче всей официальной власти чешскому протекторатному правительству, что должно было успокоить недовольство населения. Также он, по консультации с Деницем, собирался официально объявить Прагу «открытым городом», чтобы, с одной стороны, избежать боев и разрушений исторического центра чешской столицы, с другой – обеспечить безопасность огромного количества находящихся в Праге немецких беженцев и госпитализированных военнослужащих, а также, при необходимости, свободный проход через город на запад колонн отступающих германских войск группы армий «Центр».