Я посмотрела на замок с цветущим красным цветком, зацепившимся за петлю, и почувствовала, как мой желудок резко опустился, словно сбежавший лифт, к основанию живота.

Когда я не сразу потянулась за конвертом, слуга нахмурился.

— Лорд Эшкрофт поручил мне передать вам, что если вы не откроете и не подчинитесь его вызову, он будет вынужден послать за вами кого-нибудь.

Послать за мной кого-нибудь означало взять меня насильно.

Я стиснула зубы и схватила конверт с подноса, разорвав его трясущимися руками.

Будущая рабыня,

Жду тебя у себя дома через час. За каждую минуту опоздания ты будешь наказана. В отличие от твоего предыдущего Мастера, я не требую, чтобы ты наслаждалась этим наказанием. Поверь мне, когда я говорю, что ты хочешь быть хорошей.

Надень красное. Я знаю, что ты ему понравилась в этом цвете.

Твой новый Мастер,

Эшкрофт

Я уставилась на слугу, кипящая и бессильная от ярости. Я хотела бросить ему в лицо приглашение и сказать, чтобы он пошел к черту, но я была не настолько глупа.

Уже нет.

Если Ноэль и научил меня чему-то, так это тому, что эти люди играли в игры, и все было просто движением по всем направлениям, ведущим их к большей власти, большему успеху.

Эшкрофт ненавидел меня за то, что я поставила его в неловкое положение, но еще больше он ненавидел Александра, потому что бесконечно завидовал ему. Речь шла о мести, и, честно говоря, это было неразумно.

Я знала, что даже если Александр больше не заботился обо мне, даже если ему никогда не приходилось с самого начала, он не был человеком, который любил делиться своими вещами.

Он покончит с Эшкрофтом за то, что тот связался со мной.

Все, что мне нужно было сделать, это найти способ сообщить ему о ситуации.

И, возможно, тихий голос, который я научилась подавлять в глубине своего сознания, который говорил из моего сердца, сказал, что, если я так поступлю, он сам вернет меня.

Я выбросила этот идиотизм из головы и начала искать другую конечную цель, но нашла ее слишком легко.

Эшкрофт показал себя импульсивным stronzo.

Возможно, он ошибется и выдаст что-нибудь, что я смогу использовать, чтобы его уничтожить.

Чтобы уничтожить Орден.

Я бросила разорванное приглашение на поднос и наклонила подбородок к слуге.

— Скажи ему, что я буду там с колокольчиками.

Неудивительно, что дом Эшкрофта в Нью-Йорке находился в Верхнем Ист-Сайде, в четырехэтажном каменном таунхаусе с виноградными лозами, покрасневшими от осени и распустившимися по фасаду. Дворецкий в ливрее открыл мне дверь, когда я позвонила ровно через час, и провел меня через роскошный, антикварный интерьер в офис в задней части дома, где Эшкрофт сидел за столом и курил настоящую деревянную трубку.

Господи, этот человек слишком серьезно относился к себе.

Он долго изучал меня сквозь клубящийся дым, пока дворецкий закрывал дверь, уходя. Я чувствовала его внимание, словно жирные пальцы, скользившие по моей коже.

— Ты не одета в красное, — заметил он.

— Я работала, когда ты меня «вызвал». Чтобы успеть сюда вовремя, мне нужно было приехать прямо со съемок, — объяснила я, водя рукой по сильно накрашенному лицу с тремя нарисованными леопардовыми пятнами возле глаз. — Мне также нужно встретиться с семьей на еженедельном обеде через два часа. Если я пропущу это, они, вероятно, вызовут полицию.

Я переоделась из мини-платья в черные джинсы, розовую шелковую кофточку и блейзер, недовольная тем, что мои соски были ясно видны сквозь тонкий материал в холодной комнате.

Эшкрофт непристойно облизал губы, изучая их.

— Тем не менее мне придется наказать тебя за это.

Я старалась контролировать свое дыхание, чтобы не допустить тошнотворного вздутия желчи в желудке. Мысль о том, что он прикасается ко мне, не говоря уже о том, чтобы принять на себя роль, которая когда-то принадлежала Александру, вызывала у меня рвоту до тех пор, пока я не потеряла бы сознание.

— А так, — продолжал он лениво, — на данный момент у меня на уме кое-что другое. У меня есть работа, но я подумал, что было бы неплохо пока заняться ею, а моя горничная уехала по каким-то семейным делам, так что… — Он кивнул на аккуратно сложенную одежду на пуфике рядом с кожаным диваном слева от меня. — Переоденься.

Я сглотнула, подойдя, чтобы взять крохотную черно-белую униформу горничной с оборками и воротником.

— Ты шутишь, si?

Он явно приспособился, поерзал на стуле и пристально посмотрел на меня.

— Я никогда не шучу о сексе. Переоденься. Я хочу увидеть тело, ради которого Александр рисковал своей задницей, и получить удовольствие от осознания того, что теперь оно мое.

Я тяжело сглотнула, пытаясь найти то почти забытое место в своем сознании, где я могла бы заблокировать кошмарную реальность своей жизни и сосредоточиться только на своем дыхании, на покое внутри хаоса. Это было труднее, чем раньше: ступени были покрыты паутиной и темны от запустения.

Я глубоко и ровно вздохнула, сбросив одежду и быстро надев унизительный костюм.

— Ах, — простонал он от удовольствия. — Посмотрите на эту полную грудь. Такая аппетитная вещь.

Вещь.

Пошел он нахуй.

Я глубоко вздохнула и попыталась вспомнить, почему я это делаю.

Чтобы не подвергнуться шантажу.

Чтобы сохранить работу, которая мне нравилась, за которую я получала еду на свой стол и деньги в семейный бюджет.

Чтобы вернуть Александра.

Чтобы собрать достаточно компромата на Эшкрофта и, надеюсь, на Орден и уничтожить их.

Моя спина выпрямилась, когда я закончила застегивать платье и посмотрела прямо в жадные глаза сатаны.

— Иди сюда, — приказал он, откинувшись назад и раздвинув ноги, обозначая пространство между ними.

Он плотски наблюдал за мной, пока я шла, а потом остановилась вне его досягаемости.

— На колени, рабыня Эшкрофт, — потребовал он, протягивая руку, чтобы слегка ударить меня по лицу за мою наглость. — Ты знаешь, что надо делать. На колени, сейчас.

Я упала, низко наклонив голову, так что мои глаза были устремлены в землю, мои колени были согнуты, а руки прижаты к бедрам.

Покорность пронзила меня, как молния.

Я ахнула от ощущения, что меня сгибают и складывают, как оригами, по приказу другого человека, а затем сгорая от стыда, зная, как глубоко во мне поселилось что-то вечно беспокойное.

Мне не хотелось чувствовать себя так с Эшкрофтом, и я знала, что это была лишь дрожь по сравнению с дрожью правоты и тоской, которую я чувствовала с Александром, но