— Не помню… Может, и он. Это же Игорь. Он с Надькой Усовой крутил. И с Леной Ореховой. А на даче Войнаровского… не помню. Игорь подонок. Он все может. Он же бывший спецназовец. Он Степе, нашему охраннику, голову проломил, а Степа, между прочим, — мастер по боксу. Не знаю… не знаю…

— Так, — я мягко сжала тонкое запястье Полины, — успокойся, девочка. Я понимаю, что ты пережила, но постарайся вспомнить, как все было.

— Было? А как было? Мы были в джакузи. Катька залезла на Войнаровского, я сидела рядом. Потом Катька завизжала и свалилась в воду… Войнаровскому он воткнул что-то в шею… я упала на спину… он присел рядом, и я жутко перепугалась. У меня все в глазах белое было. И лицо его белым показалось… Потом он мне руку на грудь положил. И я потеряла сознание.

«Очнулась — гипс», — добавила я про себя словами из известной комедии. Но тут была не комедия, а трагедия. Или скорее — трагифарс.

— Понятно, — протянула я.

Полина полуприкрыла веками глаза, снова облизнула губы, а потом вдруг совсем четко произнесла:

— Я вспомнила. Вспомнила.

— Его лицо?

— Н-нет. Он сказал что-то. Я могу вспомнить. Я почти уже вспомнила.

— Сказал? Что он сказал?

— Да вот же оно… вертится. Сейчас. Сейчас я вспомню. Вспомнила!

Полина даже голову приподняла с подушки, и я полуинстинктивно склонилась к ней ближе.

— Он сказал, — губы девушки шевельнулись, — он сказал: «Вот и Оля так же лежала».

— Оля?

Легкое сомнение появилось на лице Полины, а потом она покачала головой:

— Нет… не Оля. Юля. «Вот и Юля так же лежала». Точно. Юля. Так он сказал.

В три часа дня Игорь Дмитриевич был выпущен из следственного изолятора под подписку о невыезде. Недолго он там томился — не набралось и сорока часов, хотя по закону… Да, впрочем, о чем это я? Какой такой закон?

Вдова Войнаровского, узнав об этом, подала жалобу в прокуратуру, которую прямым путем переслали на стол губернатору. Не надо иметь особо богатое воображение, чтобы понять, возымела ли эта жалоба какие-то последствия.

Ну что ж, отпрыск губернатора, который уже успел засветиться на всю страну, обрел желанную свободу. Правда, он не спешил ею пользоваться: прямо из изолятора поехал в свою квартиру и, как сообщали, заперся там. Любящий папаша приставил к нему охрану.

Обо всем этом я узнала от самого Дмитрия Филипповича, который предложил мне продолжать работу по поискам убийцы параллельно с прокуратурой и ФСБ.

Откровенно говоря, в данный момент меня заботило несколько другое. А именно — то, что сообщила мне модель Полина из агентства «Каллисто».

«Вот и Юля так же лежала».

Эти слова убийцы не выходили у меня из головы. Полина, несомненно, говорила правду. По крайней мере, таких тонких и точных совпадений быть не могло.

Все как в плохом голливудском триллере. Главной героине рассказывают душещипательную трагическую историю, кажущуюся страшной сказкой, а на следующий день отдельные фрагменты этой истории всплывают и бьют в глаза ярко, морозно и остро, как низкое зимнее солнце над снежной равниной. Да! Первое, о чем я подумала, так это об истории Романа и Джульетты. Слова киллера, которые запомнила Полина, и история, рассказанная Володей Корсаковым, наложились друг на друга в моем сознании.

Да. Бывают в жизни совпадения. У меня самой их было немало.

Я добросовестно высидела на работе до половины шестого и начала собираться, чтобы ехать домой, как вдруг дверь кабинета распахнулась с такой силой, словно по ней врезали стенобитным орудием, и в проеме появилась чуть пошатывающаяся фигура. Человек сделал шаг вперед, на мгновение мне почудилось, что это Корсаков, но тут незваный визитер тряхнул головой, и я узнала Игоря, сына Дмитрия Филипповича. Еще два с половиной часа тому назад он сидел в следственном изоляторе, а теперь ногой открывал дверь в мой личный рабочий кабинет. Дела…

— Чем обязана? — весьма сухо спросила я, вставая из-за стола.

— Да вы сидите-сидите, мы люди не церемонные! — отозвался тот, по всей видимости, едва удерживаясь от смеха.

В приоткрытой двери мелькнула чья-то мрачная небритая физиономия, очевидно, входившая в комплект «охранник Игоря Дмитриевича, одна штука» наряду с мощными плечами, строгим темным костюмом и прочими составляющими.

Игорь оглянулся на него, потом приблизился к моему столу и сказал:

— Вы, Юлия Сергеевна, проявили такую трогательную заботу о моей заблудшей душе, что я захотел исправиться. У меня сегодня небольшой банкетишко по поводу… Ну, вы сами знаете, по какому поводу. Вы приглашены. Отказы и прочие отмазки не принимаются.

Я недоуменно взглянула на Игоря и, еле заметно пожав плечами, произнесла:

— А если у меня другие планы?

— А другие планы мы перепланируем. Если хотите, я звякну папаше, и он вам мигом организует несколько дополнительных рабочих часов. Внеурочно. В дни, когда наши космические корабли бороздят просторы космоса.

Игорь Дмитриевич, разумеется, не имел представления о том, что я не подчиняюсь его отцу. Что субординация у нас чисто номинальная. Что у меня только один прямой начальник — Гром, то есть генерал Суров. Но при своем неведении Игорь Дмитриевич мог позволить себе немного поязвить над моим рабочим графиком.

Я хотела ответить, но он опередил меня:

— Хотя папаша, надо сказать, немного того… Пасет меня, как малое дитя. Сказал, чтобы я из дома и носа не высовывал. Дескать, мне угрожает опасность. Хе-хе! Мне — опасность! Да кто же этот дурак, позвольте спросить, который будет мне угрожать?

— По-видимому, тот самый дурак, что убил Войнаровского, кто бы он ни был, — быстро ответила я.

Сардонический смех Игоря утих. Он глянул на меня разбегающимися в разные стороны глазами — наверно, уже неплохо принял на грудь! — и заявил:

— Я не знаю, что там мой папа имел в виду, только он что-то не в своей тарелке. Хотя, откровенно говоря, это не повод, чтобы мне оставаться позорно трезвым.

Я покачала головой, и тут зазвонил телефон. Я подняла трубку, не сводя взгляда с Игоря, и коротко произнесла:

— Да.

— Юлия Сергеевна, — прозвучал голос губернатора, и я услышала в нем точно такие же тревожные нотки, как тогда, когда он позвонил мне в воскресенье, прося приехать в администрацию. — Юля, Игорь у вас?

— Да.

— Юля, я вас прошу… Он хотел пригласить вас куда-то там на банкет… кажется, в свое «Каллисто», модельное агентство… Так вот, согласитесь, пожалуйста.

Ну и ну! Когда Игорь мариновал свою холеную тушку в камере СИЗО, губернатор был все же поспокойнее. Кажется, ему не нравится, когда его сын на свободе. Имеется в виду — без контроля. М-да…