– Вот именно. Он страшно разволновался и умер. И мы даже не знаем от чего. Сердце не выдержало. Или, может, от чего другого!..

Гриша подтянул с пола рюкзак и стал в нём копаться – Маруся терпеть не могла эту его привычку! Она даже на бармена опять посмотрела, уверенная, что теперь-то он станет презирать их в десять раз интенсивней. Но бармен не презирал, а смотрел вовсе в другую сторону, занятый своими делами.

Гриша выудил из рюкзака потёртую записную книжку, отлистал на чистую страницу, поставил цифру 1 и коряво вывел: «Воскресенский», потом отчеркнул, поставил цифру 2 и написал: «Маргарита». И вопросительно посмотрел на Марусю.

– Деньги, – подсказала она. – Тебя интересовало, откуда деньги!

Гриша написал: «Откуда деньги».

– Хорошо бы свидетелей разыскать, – Маруся притянула к себе книжицу и написала каллиграфическим почерком: «Свидетели».

– Это какие же?

– Может, в планетарии кто-то видел, как умер Юрий Фёдорович. Ну, случайно!.. Может, мимо проходил или из дверей подглядывал. Там с одной стороны туалеты, а с другой – дверь, и написано: «Только для персонала». Ты не обратил внимания?

Гриша покачал головой: не обратил.

– Про свидетелей не очень понятно, – задумчиво проговорил он, – а вот узнать, как Басалаев попал в планетарий, хорошо бы. Спросить об этом мы можем только Игната… как его?

– Васильченко, – подсказала Маруся.

– …А он вряд ли с нами будет откровенничать. – Из её чашки Гриша отхлебнул капучино. На верхней губе у него остались молочные усы. – Он отчего-то нас невзлюбил.

– Это он вас невзлюбил, – поправила Маруся. – Вы недостаточно восторгов выразили по поводу теорий великого Юрия Фёдоровича.

– Если Игнат его привёл. Тогда выходит, он знал, что фильм Воскресенского по мотивам открытий Басалаева будут показывать именно в этот день? Или это случайное совпадение?..

Гриша ещё отхлебнул и задумался, уставившись в записную книжку.

А Маруся посмотрела по сторонам. Хоть она и чувствовала себя «леди-детектив», как выразился Антон, в данный момент ей больше хотелось прохладной ресторанной праздности, чем углублённых раздумий! Вон за столиком щебечут две красотки, похожие на профессорскую внучку Агриппину, тоже совершенства во всех отношениях. А чуть подальше парочка, и у них, видимо, первое свидание. Девушка рдеет и кокетничает, а молодой человек не отводит от неё восторженного взора, и на столе у них маленький букетик свежих мелких розочек.

Марусе очень захотелось оказаться на месте этой девушки, и чтобы перед ней на столе тоже стоял букетик розочек, и молодой человек не отводил бы от неё глаз!

Тут Гриша локтём толкнул её в бок, довольно ощутимо.

– Куда ты смотришь?

– Никуда.

– И всё-таки нужно искать деньги, Маруська!.. Чем больше я думаю, тем меньше понимаю. На первый взгляд дело яйца выеденного не стоит, а на самом деле…

– Гриш, – сказала Маруся тонким голоском, – купи мне розочек.

– Чего тебе купить?!

– Ничего.

– Нет, я не понял просто.

– Вот именно, – буркнула Маруся. Вздохнула, навсегда прощаясь с мечтами о розочках и горящих взорах, и допила остывший кофе.

…Что-то такое ей показалось в Малаховке, на улице Большая Коммунистическая, возле летнего душа со слонами на занавеске. Что-то тогда изменилось, или ей почудилось…

Всё это ерунда. Ничего не изменилось. Никаких розочек нет и не предвидится. Только слоны с их слоновьей неуклюжестью и отсутствием понимания!

В это время девушка-распорядитель пригласила их за столик, и, слезая с высокой барной табуретки, Гриша заключил:

– Значит, так. Ты придумываешь, как подъехать к этой Маргошке, то есть Маргарите. А я смотрю фильм с пристрастием. Может, что-то станет понятно.

– Что именно ты собираешься увидеть в этом фильме, Гриш? – спросила Маруся, усаживаясь у окошка.

Он опять полез в рюкзак и стал там копаться – что за привычка!..

– Я пока не знаю, но мне кажется, самое главное – титры.

Маруся вытаращила глаза. Он передразнил её.

– А что, если Басалаева на самом деле убил Воскресенский? Ведь так бывает!.. С академиком нам точно не справиться.

– Там посмотрим, – задумчиво протянул Гриша. – Хотя…

– Что?

– Если убил Воскресенский, и мы это точно установим, нам с тобой придётся завербоваться на Север в геологическую партию и провести там лет пять-шесть.

Маруся посмотрела на него, пытаясь определить, шутит он или не шутит, но так и не определила.

…Вечером после просмотра «Криминальных новостей» и проверки тетрадей – у Маруси было полно учеников, родители коих пребывали в уверенности: «занятия языком должны идти непрерывно», – обнаружилось, что отец позабыл вытащить вещи из стиральной машины. Ничего страшного, но и хорошего мало – вещи целый день пролежали внутри барабана огромным мокрым комом, теперь их не отгладишь. Отец, когда чувствовал себя виноватым, непременно начинал кричать на Марусю и на этот раз тоже накричал – за то, что должен заниматься «бабскими делами», а ему совершенно не до того.

– Да ладно тебе, пап, – успокаивающе сказала Маруся, развешивая сморщенные залежавшиеся тряпки. – Ничего, я отглажу.

– Вот и занималась бы домом как следует, а то шастает неизвестно где с утра до ночи!..

Всё это было настолько несправедливо и обидно, что Маруся не сдержалась и спросила, принимал ли он таблетки. Вопрос про таблетки всегда окончательно выводил отца из себя – он считал, будто лекарства принимают только инвалиды и старики, а ему никаких лекарств не требуется, и тут уж они поругались как следует, так что Сергей Витальевич ушёл в свою комнату и хлопнул дверью.

А Маруся под плохое настроение решила «переехать в другую сумку». У неё было три сумки – летняя, зимняя и «для учеников». Несмотря на то что лето было в разгаре, она по-прежнему ходила с «зимней», всё не хватало времени переложить барахлишко в «летнюю». Да в неё и не влезало ничего, она была маленькая, легкомысленная.

Начав «переезд», Маруся первым делом обнаружила в карманчике совершенно незнакомую флешку, покрутила её туда-сюда, пытаясь вспомнить, откуда она взялась и что на ней может быть, так и не вспомнила и сунула её в гнездо ноутбука.

Названия файлов ей ничего не сказали, и она открыла самый большой.

На экране закрутились какие-то спирали, зазвучала музыка, как будто когда-то слышанная, Маруся коленями стала на табуретку, пристроила подбородок на ладони и уставилась в экран.

– Приходилось ли вам, – выговорил отчетливый дикторский голос из динамика, – подняв глаза к небу, увидеть не бесконечно-холодное спокойствие космоса, а нечто странное? Необъяснимое? Ужасное, но, быть может, ожидаемое?..