— Мм… Однако некоторые из ее соотечественников ей не верят и утверждают, что Мариэль не та, за кого себя выдает. Жак, например, уверял, что она — дочь лавочника, придумавшая себе прошлое.

— Неудивительно, что ты называешь ее «таинственной». Они все ее в чем-то подозревают?

— Только некоторые. Остальные обращаются с ней чуть ли не как с принцессой. Я уверена, что она знает кое-кого из эмигрантов, желающих превратить свои сокровища в звонкую монету.

Именно на это Эмма и надеялась. Но у нее были и другие причины для того, чтобы найти таинственную француженку.

— Ты знаешь, где она живет?

— Нет, но, возможно, я смогу показать тебе, как ее найти.

Немного позже Кассандра вытащила из ящика в лавке гравера одну вещицу, исполненную в технике глубокой печати, то есть меццо-тинто. Указав на надпись внизу, пояснила:

— Это — из ее студии. М.Ж. Лайон. Таким образом она старается скрыть, что работала женщина.

Эмма долго рассматривала гравюру, довольно робкую попытку изобразить Темзу возле Ричмонда. И на гравюре было указано имя — М.Ж. Лайон, а также адрес гравера.

— Думаю, пятна на ее руках могут быть следами краски, используемой в гравировальном деле, — сказала Кассандра. — По крайней мере она нашла способ зарабатывать на жизнь, не поступая в услужение. Но говорят, что она часто использует труд других мастеров и подписывается чужим именем. А ее гравюры якобы имеют… непривычный характер.

Кассандра вернулась к владельцу лавки с гравюрой в руках, открыла ридикюль и порылась в нем в поисках монет.

— Они носят скандальный характер? — спросила Эмма шепотом.

Она знала, что в Лондоне имели хождение скабрезные рисунки и гравюры, хотя сама никогда их не видела.

Кассандре вручили свернутую в трубочку гравюру, и она передала ее подруге.

— Нет, скорее юмористический. Это юмористические гравюры, высмеивающие человеческие слабости и лицемерие светского общества, а также отдельных представителей этого общества. Жак говорил, что видел их и знает, что они принадлежат ей. Но он не сказал мне, каким именем она их подписывает.

— Почему же?

— Похоже, что на одной из ее сатирических гравюр изображен мой брат с ослиными ушами и хвостом. Как глупо со стороны Жака… ведь он решил, что я обижусь.

Взяв подругу под руку, Кассандра повела ее к выходу из лавки.

— А теперь расскажи мне о своей затее и о том, какие ты собираешься выплачивать комиссионные тем, кто принесет тебе новые товары?

Эмма уже собралась ответить, но тут с ними поравнялась роскошная карета, катившая по мостовой. Внезапно экипаж остановился, затем его дверца распахнулась, и на тротуар вышел лорд Саутуэйт, преградивший им дорогу. Поклонившись, граф проговорил:

— Мисс Фэрборн, какая счастливая случайность… Я как раз собирался заехать к вам. — Он отвесил поклон Кассандре. — Приветствую вас, миледи.

Кассандра одарила графа кислой улыбкой.

— Видеть вас, Саутуэйт, всегда большая радость. Могу я узнать, как поживает ваша сестра?

С трудом сохраняя деланное дружелюбие, Дариус ответил:

— Она прекрасно поживает, прямо-таки процветает. А ваша тетушка, леди Кассандра, бывает в последнее время в свете?

— Теперь моя тетушка находит, что уют и комфорт ее собственного дома перевешивают достоинства любого другого.

— Уверен, что ваше общество — большое утешение для нее.

— Мне хотелось бы так думать, милорд.

Эмма едва удержалась от стона. Бывало ужасно неприятно, когда подруга в ее обществе тратила время на ничего не значившие любезности. Да и со стороны Саутуэйта было притворством вести столь бессмысленный разговор.

— Леди Кассандра, надеюсь, вы не будете в претензии, если я увезу от вас мисс Фэрборн? — сказал граф, все еще безупречно вежливый. — Нам с ней надо безотлагательно побеседовать.

Кассандра с любопытством посмотрела на подругу, старавшуюся казаться столь же невозмутимой, как и двое ее собеседников.

— Речь пойдет о поместье вашего отца, — добавил Саутуэйт.

— О!.. — воскликнула Кассандра. — Я и не подозревала, Саутуэйт, что вы играете какую-то роль в улаживании этого дела. — Теперь она уставилась на Эмму с неприкрытым любопытством, причем выглядела несколько уязвленной.

— Я уверена, что разговор с лордом Саутуэйтом может подождать до завтра, — сказала Эмма.

— Нет, он действительно должен состояться сегодня, — настаивал граф, открывая дверцу своего экипажа.

Кассандра пожала плечами:

— Что ж, Саутуэйт, я передаю свою подругу под ваше покровительство и ни в коем случае не думаю, что из-за вас она может стать героиней скандала.

Эмма решительно покачала головой:

— Нет-нет, ты должна остаться с нами, Кассандра.

Та с усмешкой ответила:

— Но Саутуэйт, похоже, этого не хочет. Не так ли, сэр?

— В таком случае дело подождет до завтра, — заявила Эмма.

— Никоим образом, — продолжал настаивать граф. — Леди Кассандра, может быть, вы проводите мисс Фэрборн до парка в моей карете? Я последую за вами, а когда мы найдем такое место, где сможем прогуливаться и спокойно говорить, вы нас оставите.

Кассандра надолго задумалась. Потом проворчала что-то насчет того, что такая прогулка не входила в ее планы и что она предпочла бы их не нарушать. Но в конце концов, бормоча что-то о своеволии некоторых лордов, считающих, что весь мир должен им покоряться, она согласилась с его предложением.

Как только девушки оказались в карете графа, Эмма с возмущением заявила:

— Тебе следовало вызволить меня! И ведь ты почти добилась этого…

Кассандра обратила на подругу взгляд своих больших синих глаз.

— Но это ничего бы не решило, дорогая. Что бы граф ни хотел тебе сказать, это будет сказано, а сегодня или в другой день — не все ли равно? И если поразмыслить, то с таким же успехом эти его слова мог бы передать тебе поверенный графа.

— Совершенно верно. Вот почему тебе не следовало загонять меня в западню.

— Дорогая, мне нет дела до него, но он — граф. А уж если граф решил провести какое-то время с женщиной, то ей по крайней мере следует узнать, почему он так решил.

Но Эмма и так знала: Саутуэйт хотел поговорить об аукционном доме. А вот ей ужасно не хотелось об этом говорить.

Кассандра же в задумчивости продолжала:

— Мне кажется, Саутуэйт намерен поволочиться за тобой.

— Что за безумная мысль! Ты же сама только что сказала, что он граф!

— Но сейчас у него нет любовницы. Последнюю он выгнал месяц назад. И потому вынужден за кем-то приударить. Почему бы не за тобой?