– Кто второй призрак? – спрашиваю я. – Кто сел в машину, когда мы уезжали от миссис Ти?

– Почему сразу «призрак»? – Карл выпускает в воздух змейку дыма. – Его зовут Уолт.

– Он сейчас… здесь?

– Остался в номере смотреть «Семейную вражду». «Дискавери» ему не по вкусу. Вот я и вышел прогуляться.

– Давно вы знакомы?

– Давно. Я его фотографировал в парке «Биг-Бенд». Пропустил с ним пару кружечек.

– Как он выглядит?

– Ну, не марафонец. Раньше был дальнобойщиком. Любит, когда ему ставят пивко.

Я делаю еще затяжку. Потом еще. Интересно, всегда ли Уолт был невидимкой – может, и в том баре тоже? И на фотографиях? Лучше не спрашивать.

– Ну… а та, другая?

– Отбыла час назад. У нее аллергия на собак и дым, видите ли. Еще она сказала, что «Семейная вражда» для идиотов. Вечно всем недовольна. – Карл забирает у меня косяк и затягивается. – И не любит, когда я про нее болтаю.

– Ее ты тоже снимал?

– Наверное. Она красотка. Губы суперские. Как у тебя.

– Ты надо мной издеваешься, Карл?

– Самую малость. И, кстати, у меня появилось новое условие.

– Как дела у Барфли? – шепчу я в трубку, сама не зная зачем. Между мной и Карлом – стена и портативный замок. Когда я уходила из комнаты Карла (в десять вечера), он уже вовсю храпел. Да если он и слышит, что с того? Я всего лишь интересуюсь самочувствием собаки.

– Отлично! Спит как младенец. Я сунула ему в вольер своего любимого мишку – на счастье. – На дворе полночь, а Дейзи по-прежнему бодра и весела. – Мы очень рады, что он так хорошо перенес операцию. Доктор Киви говорит, это потому, что он еще молод. Она рассчитывает на полное выздоровление.

– Здорово. Спасибо за хорошие новости! Доброй ночи, выспитесь как следует.

– Ах да, передайте мистеру Смиту большое спасибо за двадцатку «на Гарвард», мне как раз через неделю предварительный экзамен сдавать. Но я бы и без денег присмотрела за вашим псом, он такой лапочка! Я в него просто влюбилась!

– Мистер Смит?.. – торможу я.

– Ваш отец…

Ах да, наша липовая фамилия!

– Да-да, конечно, я передам.

Значит, карманных денег у Карла осталось совсем мало, десять долларов. И он поставил мне новое условие: хочет мыть золото. Сковородку у миссис Ти он стащил именно для этого.

Меня так и подмывает прочитать Дейзи лекцию о том, почему в Гарвард не берут загорелых девиц по имени Дейзи из Уэйко, штат Техас, которые в свободное время читают любовные романы и выхаживают больных собак, хотя из таких девиц и получаются достойные люди. Гарвард никогда не выберет ее и всегда будет выбирать карлов. Но я сдерживаюсь. Сердечно благодарю ее за то, что дала мне свой личный номер и сняла трубку посреди ночи.

– Сладких снов, Дейзи, – говорю я.

А потом открываю лежащий рядом на постели ноутбук. Из головы никак не идет история, которую Карл рассказывал на том безлюдном поле, рядом с мемориалом.

Подключаю местный вай-фай. Засовываю куда подальше собственное правило – пользоваться компьютером только в экстренных случаях. Спустя сорок восемь часов от начала нашей поездки я поняла, что быть отрезанной от мира тоже опасно. Хочется верить, что программа для шифрования данных, которую я скачала и установила две недели назад, спрячет от любопытных мое местоположение.

Несколько ударов по клавишам – и ответ получен.

Я надеялась, что Карл соврал про визг умирающих кроликов.

Но нет, он не врал.

Последние полчаса нос Барфли обильно опыляется ветром. Он все скачет и скачет по заднему сиденью, высовывая голову то в одно, то в другое окно, совершенно забыв про Уолта, через которого ему приходится перебираться, и про собственную рану, зашитую восемнадцатью нежными швами.

Дейзи подарила нам плюшевого мишку, быстро попрощалась и ушла (Карл даже не успел игриво подергать ее за косичку). Не знаю, почему я не думала об этом раньше – он ведь запросто может подыскать себе парочку жертв по дороге. Или по крайней мере стащить у приглянувшейся девушки какую-нибудь вещицу на память.

Мы оба еще не совсем отошли после вчерашнего «Ларри Джи». Спали допоздна. Да и от ухабов на трассе № 6 «кишки не на месте». Это слова Карла, не мои. Он сегодня не слишком болтлив, и скромный завтрак (побитое зеленое яблоко из стеклянной миски на стойке «Каса бланко», самый дешевый батончик мюсли) принял с явным недовольством. Он настоятельно просит меня остановиться и купить несколько полиэтиленовых пакетов, которые нужны ему для добычи золота. Тут я вспоминаю, что мой пакетик с четвертаками до сих пор у него.

Отчасти я жалею, что курила с ним травку. Дурь немного развязала Карлу язык, но в разы усилила мою паранойю. Я как будто еду на десять миль в час быстрее, чем показывает спидометр. Уже дважды я оглядывалась на заднее сиденье: мерещились чьи-то голоса.

– Настроение у тебя ни к черту, – проворчал Карл две минуты назад.

Потому что мне известно, какую кровавую резню ты здесь устроил. До второй красной точки на карте Техаса – крошечного городка в шестидесяти милях от Уэйко – осталось каких-то полмили.

Не знаю, почему называю их красными точками. Впрочем, лучше, чем равнодушное «жертвы» или пикантное «мертвые девушки». Не хочу подкреплять хищнический интерес людей к нежной белой коже, которую бросили гнить под землей. Я никогда не напишу о сестре книгу. Ни один из моих документов – в том числе об остальных мертвых девушках, женщинах, жертвах – не станет достоянием общественности.