– Именно поэтому ты и купила маленькую ферму.

Она повернулась, сдвинув брови:

– Ферму?

– Ну, по правде говоря, это, конечно, не ферма, просто клочок земли в несколько акров. Но ты грозилась там построить дом.

Ферма. Дом. Вот почему ей был интересен рассказ Рива о ферме.

– Это туда я направилась, когда меня…

– Да. – Собаки проявляли такое нетерпение, что Беннет отпустил их побегать, и они принялись тут же обнюхивать цветы, радостно крутя хвостами. – Меня не было дома, я учился в колледже. Мне придется через неделю вернуться в Оксфорд, папа настаивает.

По тону брата стало ясно, что его тяготит влияние отца. Но ничего не остается, как повиноваться, пока он еще не взрослый мужчина. Он на пороге самостоятельности, и его раздражает зависимое положение. Неожиданно ощутив теплое чувство к брату, Бри продела руку ему под локоть, и они пошли по саду.

– Беннет, как мы относились друг к другу?

– Что за глупый… – Он резко замолчал и наклонился погладить семенившего рядом пса. Плохо, что у него вырвалось неловкое слово. Он еще не умеет себя контролировать, как отец и старший брат. Он старается, но ему надо над собой работать. Бри его сестра, и она ждет ответа. – Да, мы были дружны. Знаешь, в нашем положении нелегко заводить друзей. А ты всегда была связующим звеном между отцом и мной.

– Каким образом?

– Скажем так, когда я попадал в сложные ситуации.

– И часто с тобой это случалось?

– Время от времени. – По его виду нельзя было сказать, что он испытывает угрызения совести в связи с этим.

– А я попадала?

– Ну, ты тоже правильная, как Алекс. – Беннет улыбнулся. – Меня всегда восхищало, как ты умеешь поступать по-своему, но не вызывать возмущения отца. А мне все еще поминают историю с французской певицей.

– О? – Бри с интересом посмотрела на брата и вдруг подумала: боже, да он прекрасен, как настоящий сказочный принц. Женщины без ума от него. – Как ее звали?

– Лили. – Беннет улыбнулся, и в улыбке проскользнула опытность мужчины. – Она очень талантлива. Пела в одном из клубов Парижа. Я там провел несколько недель прошлым летом, мы встречались.

– И у вас был потрясающий роман?

– Тогда казалось все легко. Но пресса просто взбесилась, каждую деталь смаковала, слухи росли как снежный ком. – Он снова улыбнулся, на этот раз иронично. – Она получила контракт студии звукозаписи и была очень благодарна.

– А ты скромно принял ее благодарность.

– Конечно. Но папа был в ярости. Он меня запер в Кордине, и, если бы не ты…

Бри порадовалась своим способностям, вспомнив непреклонный и властный взгляд отца.

– И как мне это удалось?

– Если бы я знал, как ты можешь его убеждать, я бы сам применил твою тактику.

– Кажется, я неплохо с этим справлялась. – Бри была довольна.

– Ты – лучшая. Папа часто говорит, что из всех детей ты обладаешь самым большим благоразумием.

– А Александр? Я хотела спросить, как ты с ним ладишь.

– С Алексом все нормально. – В тоне Беннета звучала верность братскому чувству. – Ему тоже нелегко, ведь пресса следит за каждым его шагом. Стоит ему дважды взглянуть на женщину, как поднимается шумиха. Тем более с его взрывным характером, который постоянно приходится сдерживать. Наследнику нельзя допускать промахов, даже домашние ссоры сразу становятся достоянием публики. Помнишь, как один французский граф напился за ужином?- Беннет спохватился: – О, прости.

– Не надо извинений. – Бри вздохнула, снова почувствовав внутреннее напряжение. – Тебе нелегко привыкнуть.

– Но, по крайней мере, я впервые думаю не только о себе. Знаешь, когда мне сообщили, а я в это время был в Оксфорде, то я так испугался, как никогда в жизни. Как будто меня ударили под дых. Мы все испугались. Но главное – ты вернулась.

Бри сложила руки на груди.

– Я так хочу все вспомнить. И тогда мы снова будем гулять в саду и вместе сможем посмеяться над тем французским графом, что выпил слишком много шампанского.

– Но пусть твоя память будет избирательна. Некоторые моменты лучше забыть. Например, как я подложил тебе червяков в постель.

Она посмотрела в невинно раскрытые глаза брата:

– О нет!

– Тебе это не понравилось. А ня я так меня отчитала, что я на неделю притих.

– Детей надо учить.

– Детей? – Он ухмыльнулся. – Да это было в прошлом году! – И когда она рассмеялась, он вдруг прижался щекой к ее щеке. – Я так скучаю. Бри, вернись скорее.

Она пыталась понять, что чувствует.

– Я тоже.

Беннет понимал, что не надо спешить. Отстранившись, он весело как ни в чем не бывало сказал:

– Надо отвести собак, пока они не переломали цветы. Тебя проводить?

– Нет, я еще погуляю. У меня назначена на сегодня примерка нового платья для благотворительного бала. Это меня совсем не вдохновляет.

– Ты терпеть не можешь примерки. Я постараюсь уладить все в Оксфорде и вернуться к балу. Скоро с учебой будет покончено. Стану с тобой танцевать и разглядывать девиц, чтобы определить, какая достойна моего внимания.

Бри рассмеялась.

– Уверена, что ты обладаешь всем необходимым набором обольстителя.

– Стараюсь. Борис, Наташа. – Брат позвал собак и ушел, сопровождаемый по пятам волкодавами.

Ей нравился Беннет. И это чувство было приятно, хотя она не могла вспомнить те двадцать лет, которые они провели рядом, как брат и сестра, но зато ей нравился молодой человек, которого она только что видела перед собой.

Засунув руки в карманы удобных широких брюк, она продолжила прогулку. Аромат цветов не был слишком сильный, скорее приятный. Их цвета были подобраны так, что воспринимались как калейдоскоп. Гуляя по саду, она проверяла свои познания в растительном мире, примерно как проверяла память в галерее восточного крыла, где висели фамильные портреты и картины известных художников. Она не могла вспомнить, например, лицо матери, та могла бы показаться ей незнакомкой, если бы не их сильное сходство. От нее Бри унаследовала цвет глаз, волосы, овал лица, рот. Без сомнения, принцесса Кордины. Элизабет была гораздо красивее ее. Бри могла сравнивать себя с матерью, потому что там же висел ее собственный портрет. Принцесса Габриела была на нем моложе, лет двадцати. Ей шло темно-фиолетовое платье с пламеющим алым поясом. Как она могла угадать цвета, чтобы они так удачно сочетались? Кто-то подсказал ей? Лицо матери на картине было так сказочно прекрасно, что невозможно было оторвать глаз. Кремово-белое платье и букет розовых роз делали ее образ возвышенно-поэтичным. Беннет тоже унаследовал ее красоту, как и озорной огонек в глазах, который придавал ему неизъяснимый шарм.