Необъятная, душащая за горло животная ярость, ярость неукротимого зверя, не ведающего пощады. Она душит, не дает дышать. Воздуха катастрофически не хватает, в глазах темнеет.

Из чернеющей пустоты смотрят хищные глаза главного Сейда. О нет, они не просят пощады, они ликуют! Пробираясь в самые глубинные закоулки мозга, они пронзают болью словно молнии.

Сейд протягивает руку, пытаясь нащупать то нечто, что называют душой. Но ее уже нет. Она смыта потоками крови. Сейд стискивает в кулаке отчаянно бьющееся сердце, сжимает его до боли и тащит из тела. Невыносимая боль. Бешеная. Нереальная. «Я отомщу! — зловеще шепчет он. — Я оставлю твою никчемную жизнь, но заберу твое сердце!».

Зловещий хохот, он не утихает, преследует, сводя с ума. Хохот звучит в ушах, голове, пульсирует в венах, растекается вокруг россыпью драгоценных камней. Камни. Они жгут руки каленым железом, гудят и смеются голосом Сейда. Непреодолимая, тягучая, сжигающая сердце тревога. Нужно проснуться, иначе это смех сведет с ума!

«Ты проклят! Твой приговор уже вынесен!» — глаза врага превращаются в две огненные точки, соединяются вместе, обретая форму продолговатого красного камня. Рубин опускается в руку, прожигая ладонь до кости. Рука горит, омерзительный смех Сейда ликует и переливается эхом. Вместе с ним накатывает темнота и ощущение падения в оглушающую неизвестность …

— Теург! Проснись! Теу!!! — испуганный голосок Фелины пробивается, распугивая тягучие чары Морфея.

***

— Теург! — я в ужасе трясла его за плечи. Проговорив половину ночи, мы сами не заметили, как заснули. Меня разбудило ощущение гнетущего страха. Теург метался на кровати, объятый оковами жуткого сна. Я видела, как он страдает, но уже добрых пару минут не могла привести его в чувство.

— Да проснись ты уже! — отчаявшись, залепила ему пощечину.

Он наконец-то очнулся и сел. Облегченно выдохнул, проведя ладонью по лбу, одарил меня благодарным взглядом.

— Что с тобой?

Вместо ответа посмотрел на свою ладонь, на ней красовался огромный красный ожог. Мне стало нехорошо. Что творится в этом замке? Что-то зловещее, нехорошее и неправильное! То, чего не должно быть!

Я схватила его ладонь, вопросительно взглянула, но он ничего не хотел объяснять. Объятая чувством тревоги, я обхватила его за шею и прижалась губами к виску. Его кожа была ледяной, а рубашка мокрой. Пряди волос прилипли ко лбу. Он никак не мог прийти в себя.

Водопад чувств, обрушившийся на меня, был неуемен. Душа кричала, что моему мужчине плохо, и я должна ему помочь. Почему-то хотелось плакать. Теург обхватил меня за талию и молча уткнулся лицом в шею.

Легкий, едва заметный гул, отозвавшийся эхом в каменных стенах замка, заставил меня вздрогнуть. Каменный пол отчетливо задрожал под ногами, витражи окон неприятно зазвенели.

— Что это? Землетрясение?

— Не похоже, — Теург очнулся и поднял голову.

— Часто такое тут случается?

— Бывает, — в голосе сквозило сомнение. Он слышал этот гул уже не раз, о нем говорил Агвид, и сейчас у него уже не было сомнений в его происхождении.

— Это оно, да? Твое проклятие? Ты ведь не просто так рассказал мне об этом! — противный гул длился всего пару-тройку секунд, но поселил в моей душе непонятное чувство беспокойства и тревоги.

Не знаю, что ему приснилось, но он словно закрылся от меня. Ничего не хотел объяснять, говорить или слушать.

— Мне знаком этот гул, каким-то образом он связан с камнями! Ты говорил, сейды поклонялись каменному богу? Теург, не молчи! — я отстранилась и с силой встряхнула его за плечи.

Он резко поднялся и схватился за голову, словно она раскалывалась от боли.

— Не спрашивай меня! Я не знаю! — закричал он и снова сел, сжав виски руками. Похоже, голова действительно болела.

Да что ж это я! Вместо того, чтобы помочь, требую объяснения необъяснимого! Да мало ли, что это может быть!

— Теург, прости! Просто мне очень страшно, — я опустилась перед ним на колени, и, отняв его руки от головы, начала массировать пальцами его виски. Слегка расслабившись, он выдохнул:

— Это как-то связано с замком. Фел, я принял решение уехать отсюда, по возможности, как можно скорее. Меньше всего мне хочется подвергать опасности тебя.

О чем он, Боже? Я понимала, что он что-то не договаривает, но сомнений в том, что он переживает за меня не оставалось. Мне что-то грозит? Почему? Причем тут я? Но сейчас мне было все равно.

— А я говорю, нечего с ним церемониться! Вспороть грудину, вытащить сердце, да пронзить кинжалом! Всего делов-то!

— Вот! Посмотрите на него! — Энки крякнул, тыкнув пальцем в ацтекского бога. — Для всех проблем одно решение! И кто его вообще в коллегию выбрал? Он же не умеет мыслить конструктивно! — обернулся он к египетскому богу. — Эй!

Египетский судья, спокойно дремавший за столом под невообразимый шум голосов в зале, вздрогнул и заинтересованно захлопал глазами:

— Да, да?

— Ты спишь что ли? Да что ж это такое! — Энки возмущенно потряс материалами дела. — Мне чего, это все одному разгребать?

— А я тебе и предлагаю, а ты пиши! — давил ацтекский судья.

— Пиши! Легко сказать — пиши! А что? Давайте голосовать. Значит … ммм … вспороть и вытащить — кто за? Один голос. Так. Второй вариант, который про любовь? Тоже один! А ты чего молчишь? — Энки снова толкнул судью справа.

— Да?

— Ооооо! Говорю, за какой вариант голосуешь? — прокричал ему прямо в ухо.

— Не надо нервничать, уважаемый! Я все слышу. А тебе нервишки бы подлечить, где-нибудь на земных курортах, — собрав губы трубочкой, Амон укоризненно взглянул на Энки.

— Ну, так что писать?

— Ты пиши уже чего-нибудь быстрей! — пробасил со своей скамьи Один. — Пол дня уже сидим, обедать пора! У меня волки не кормленные!

— Тихааааааа! Значит ты чего, воздержался? — Энки бросил вопросительный взгляд на египтянина.

— Пиши, что воздержался!

Энки шумно выдохнул и похлопал руками по карманам.

— Зря успокоительное не взял! Прям мотор шалит. Как с вами работать? Как?

— Нельзя тебе на таких нервных должностях работать! Возраст все-таки! Сидел бы дома, отдыхал! — снова подцепил Один.

— А кому работать, тебе что ли? — подскочил Энки. — Я и смотрю, как ты справляешься! Из-за кого сыр-бор? Твой участок, твой гражданин дел натворил, а ты и в ус не дуешь! Оборотни опять же! Вон у Велеса [1] что ли пока поинтересовался бы хоть, как поднять эту … ммм… популяцию!

— Ты пиши вон, не отвлекайся! Мы тут уже всю популяцию себе отсидели, тебя ожидаючи!