Каэдэ пытается подняться, хотя, согласно правилам, раунд она все равно уже проиграла. Каэдэ вытирает рот от крови. Еще не успев отдышаться, она кричит от гнева и снова бросается на меня. Я должна была разглядеть небольшой блик света у ее запястья.

Каэдэ тяжело ударяет меня в бок кулаком, и я чувствую сильную острую боль. Я отталкиваю Каэдэ.

Она мне подмигивает и снова обходит вокруг. Я чувствую у себя на талии что-то теплое и влажное. Смотрю вниз.

Колотая рана. Такую мог оставить только нож с зазубренным лезвием. Я прищуриваю глаза, глядя на Каэдэ. В уличных драках запрещено использовать оружие… Однако наша схватка уже превратилась в битву, где толпа согласна на все.

Мои глаза застилает красная пелена, от боли кружится голова и закипает злость. Раз нет никаких правил, пусть будет так.

Когда Каэдэ бросается на меня снова, я уворачиваюсь, хватаю ее за руку и выкручиваю, ломая одним движением. Каэдэ кричит от боли. Она пытается вырваться, но я заламываю сломанную руку ей за спину, пока по лицу Каэдэ не начинают течь слезы. Из-под ее майки выскальзывает нож и со стуком падает на землю. Нож с зазубренным лезвием, как я и думала. Каэдэ не просто уличная бродяжка. Она обладает качествами, которые помогли ей раздобыть такое хорошее оружие. А значит, они с Дэем, возможно, занимаются одним и тем же бизнесом. Не будь я под прикрытием, тотчас арестовала бы Каэдэ и допросила. Моя рана горит огнем, но я стискиваю зубы и держу Каэдэ.

Наконец она неистово лупит меня второй рукой. Я отпускаю ее. Каэдэ падает на землю, опираясь о колени и здоровую руку. Толпа сходит с ума. Я как можно крепче зажимаю рану и вижу, как люди вокруг обмениваются деньгами. После того как двое уводят Каэдэ с ринга (прежде чем отвернуться, она бросает на меня полный ненависти взгляд), оставшиеся зрители начинают скандировать:

— Выбирай! Выбирай! Выбирай!

Возможно, это острая боль сделала меня безрассудной. Больше я не могу сдерживать свой гнев. Не говоря ни слова, я поворачиваюсь, закатываю рукава рубашки и поднимаю вверх воротник. Потом ухожу с ринга и пытаюсь пробиться сквозь толпу.

Крики толпы меняются. Раздаются недовольные возгласы. Мне хочется включить микрофон и попросить Томаса выслать солдат, но гнев вынуждает меня молчать. Я обещала себе не обращаться за помощью, пока у меня останется иной выход, и, уж конечно, не намерена срывать с себя маску из-за какой-то уличной драки.

Выйдя из здания, я набралась смелости обернуться. За мной следуют шесть зрителей, и лица большинства из них выражают ярость. «Это игроки, — думаю я. — Те, кто больше остальных заинтересован в драках». Я сжимаю зубы и продолжаю идти.

— А ну, вернись! — кричит один из игроков. — Ты не можешь просто так уйти!

Я срываюсь на бег. Проклятая рана. Добежав до мусорного бака, прыгаю на него, чтобы добраться до карниза на втором этаже. Если я смогу взобраться достаточно высоко, меня не успеют поймать. Я прыгаю как можно выше и хватаюсь одной рукой за карниз.

Но рана снизила мою скорость. Кто-то хватает меня за ногу и с силой дергает вниз. Я срываюсь, обдираю руки о стену и падаю на землю. Сильно ударяюсь головой, отчего мир перед глазами начинает кружиться.

А потом они хватают меня, ставят на ноги и возвращают кричащей толпе. Я пытаюсь прояснить сознание. Перед глазами вспыхивают пятна. Я пытаюсь включить микрофон, но язык стал непослушным и ватным. «Томас», — шепчу я, но на самом деле выходит: «Метиас». Я слепо протягиваю брату руку и лишь потом вспоминаю, что его рядом нет.

Внезапно раздается взрыв и крики, и в следующую секунду меня отпускают. Я снова падаю на землю. Пытаюсь подняться, но спотыкаюсь и падаю на колени. Откуда здесь столько пыли? Я прищуриваюсь, пытаясь что-либо разглядеть. Все еще слышу шум паники среди зрителей. (Должно быть, кто-то взорвал пылевую бомбу.)

Рядом раздается чей-то голос. Поворачиваю голову и вижу парня, протягивающего мне руку. У него ярко-голубые глаза, по лицу размазана грязь, на голове старая кепка. Наверное, самый красивый парень, которого я когда-либо встречала.

— Давай же, — поторапливает он.

Я беру его руку.

В пыли и суматохе мы выбегаем на улицу и исчезаем в сгустившихся тенях.

Она отказывается называть свое имя.

И я ее прекрасно понимаю. Многие на улицах Лейк держат свои личности в секрете, особенно столкнувшись с чем-то незаконным, вроде боев без правил. Кроме того, я не хочу знать ее имя. Я все еще злюсь из-за проигрыша. Поражение Каэдэ стоило мне тысячу республиканских долларов. В случае ее победы у меня было бы достаточно денег для покупки ампулы с лекарством. Сейчас же нам не хватает восьмисот долларов, а время идет, и все по вине этой девчонки. Какой же я глупец! Не вытащи эта девчонка Тесс с ринга, я бы не стал ее спасать.

Но не сделай я этого, Тесс весь оставшийся день смотрела бы на меня грустными, щенячьими глазками.

Сейчас Тесс горячо задает вопросы и изо всех сил помогает Девчонке — думаю, я ее так и буду называть — промывать рану в боку. Большую часть времени я молчу. Я настороже. После боев и взрыва пылевой бомбы мы втроем расположились на балконе старой библиотеки. Эта библиотека размещается в заброшенном небоскребе, большая часть которого теперь оказалась под водой озера и заросла травой, но находится недалеко от берега и представляет собой отличное укрытие для таких, как мы. Я наблюдаю за береговыми улицами: нет ли признаков появления яростных игроков, ищущих Девчонку. Смотрю через плечо, сидя на перилах балкона. Девчонка что-то говорит Тесс, и та в ответ улыбается.

Я мотаю головой. Миллион раз я говорил Тесс не называть свое имя первому встречному, но почему-то ее ничто не останавливало. Отсюда я слышу, как она со щенячьей наивностью болтает с Девчонкой.

— Меня зовут Тесс, — говорит она. Тесс прекрасно знает, что мое имя лучше не называть, но не умолкает. — Из какого ты района? Или ты из другого сектора? — Тесс осматривает рану Девчонки. — Скверная, но все равно заживет. Утром я попытаюсь раздобыть для тебя козьего молока. Тебе оно сейчас полезно. А пока придется просто плевать на рану. Это защитит от инфекций и всего прочего.

Судя по лицу Девчонки, все это ей уже известно.

— Спасибо, — бормочет она. Бросает взгляд в мою сторону и тут же отворачивается. — Я благодарна тебе за помощь.

Тесс сияет как медный грош.

— А я благодарна тебе!

Я сжимаю зубы. Примерно через час на город опустится ночь, а к моим прочим заботам прибавилась еще и раненая девушка.

Улицы опустели, я поднимаюсь и подхожу к Тесс и Девчонке. Вдалеке из городских динамиков пронзительно звучит клятва Республике.

— Мы останемся здесь на ночь. — Я смотрю на Девчонку. — Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — отвечает она. Но в уголках ее глаз я замечаю слезы от боли. Девчонка не знает, куда девать руки, поэтому то и дело прижимает их к ране, а потом снова отпускает.