* * *

«Баррага и К. Лаборатория функциональных скульптур»

Москва, Большой Овчинниковский переулок, 17 октября, понедельник, 20:00

– У меня конец рабочего дня, – желчно сообщил нав, едва увидев вошедших репортеров. – И я не намерен продлевать его ради вас ни на секунду!

– Почему?

– Потому что ленивый.

– Э-э… – Белосвет привык, что его подопечные попадают в нехитрые ловушки, и потому растерялся, услышав четкое, резкое и недвусмысленное заявление Барраги. – Как насчет небольшого интервью для «Тиградком»?

– Да никак.

Склочный нав попытался захлопнуть дверь, но люд, продолжая широко улыбаться, подставил ногу, вынудив хозяина общаться через широкую щель.

– А если подумать?

– Уходи и думай.

– О чем?

– О том, как легко у тебя получается наживать себе врагов.

– Я об этом часто думаю.

– Поздравляю.

– Но ведь на самом деле я милый. Просто непосредственный.

– Ах, вот в чем дело!

– Именно.

– Тогда входи.

Мастер големов неожиданно сделал шаг назад и распахнул дверь, приглашая настырного люда войти и… И испытать на себе весь комплекс охранных систем лаборатории. Но на такие уловки Белосвет перестал попадаться давно, после того, как перетянутый магический «батут» едва не отправил его на орбиту. Тогда молодой репортер на пару дней стал героем шуток, а выражение «отправить в космос с помощью батута» вошло в лексикон и даже проникло к челам.

– Чего стоишь?

– Мы теряем время.

– Тогда убирайся, – велел нав, поняв, что его ловушка не сработала.

– Мастер, пожалуйста…

– Хватит доставать! Когда я давал свое первое интервью, вашей съемочной группы и вашего телевидения еще на свете не было… Готов спорить, тебя тоже, ко́нец!

Лакриций, выглянувший было из-за плеча люда, вновь спрятался.

– Если мне вдруг понадобится реклама, я позвоню Кариму Томбе лично.

– Тогда позвольте говорить честно? – вздохнул Белосвет, убирая микрофон.

– С этого и надо было начинать.

– Нам нужна ваша помощь.

– В чем?

– Возникли проблемы с вашим големом.

Баррага был самым старым и самым уважаемым мастером големов Тайного Города, намеревался оставаться таковым еще неопределенное количество лет, а потому нервно реагировал на любые замечания в профессиональной несостоятельности.

И первая его реакция на подобные обвинения всегда была одинаковой:

– Врешь! Мои големы совершенны.

– Но с одним из них возникли проблемы, – продолжил Белосвет, сообразив, что нащупал слабое место нава.

– Ты его купил?

– Э-э… Ну да.

– Значит, возникла проблема с твоим големом? – уточнил Баррага.

– Верно.

– Тебе нужно обратиться в сервисную службу.

– Вот я и приехал!

– И где ты увидел табличку «Круглосуточно»?

– Мастер, это очень важно. – Люд соорудил на лице уныло-тревожно-печальное выражение, а ко́нец поддержал из-за спины. – Вы слышали о побоище в Петровском парке?

– О нем весь Город слышал.

– Мы можем узнать, кто его устроил, но для этого нужно выудить информацию из этого «Глаза», – сказал Белосвет, доставая изуродованное устройство. – Помогите, мастер. Там погибли мои братья, и я прошу вас не как репортер и не ради очередной сенсации. Я хочу отыскать преступника. В первую очередь – это.

Несколько секунд старый нав смотрел на закопченный, растрескавшийся «Глаз», опутанный горелой проволокой, в которую превратились легкие стрекозиные крылья, после чего осведомился:

– Ты это назвал проблемами с моим големом? Удар «Эльфийской стрелой»?

– Ну… – смутился люд. – Нужно было привлечь ваше внимание.

– Ты горазд врать.

– Я журналист.

– Надо меньше общаться с шасами, – наставительно произнес нав. – Они тебя дурному научат.

И, не дожидаясь ответа, беззвучно прошептал формулу снятия защиты, повернулся к гостям спиной и направился вглубь лаборатории.

– Входите, безопасно. Только резких движений не делайте.

Миновав застывшего справа от двери «Лунатика» – сообразив, какой беды избежал на этот раз, Белосвет поежился, – репортеры дошли до зала, увидели заинтересованно облизнувшуюся «Ищейку» и поняли, что резких движений действительно лучшее не делать.

– Камера выключена? – не оборачиваясь, поинтересовался нав.

– Конечно, – кивнул Лакриций.

– Очень хорошо. – Баррага помолчал. – Располагайтесь.

После чего склонился над «Глазом».

Где именно располагаться, было понятно: у журнального столика стояли два кресла и небольшой диван, но осмотрительные репортеры для начала дружно посмотрели на смирно лежащую «Ищейку», та ответила им не очень долгим и не очень дружелюбным взглядом, после чего коротко кивнула, подтвердив слова хозяина.

Друзья расселись. Самый маленький из них – Лакриций, оказался на диване, положил камеру справа от себя, извлек из кармана салфетку и принялся протирать многочисленные перстни – как все ко́нцы, он не выходил из дому без украшений. Пиф сложил все четыре руки и замер, словно заснул, глядя прямо перед собой. Моргал он редко и очень быстро, поэтому казалось, что его глаза постоянно открыты, и это обстоятельство нервировало тех, кто плохо знал хванов.

Что же касается Белосвета, то он задумался над тем, куда способны привести обида и амбиции.

Все началось с сущей ерунды: люду не позволили осветить королевский прием в родном Зеленом Доме. Зловредный Мавред Турчи, главный менеджер светского отдела «Тиградком», только посмеялся над просьбой Белосвета и отправил во дворец знаменитого Убация, нахально объяснив, что, мол: «Когда во дворце начнут кого-нибудь убивать, тогда и настанет твой час. А пока не мешай работать профессионалам». Дальше в дело вступили амбиции: люд возмутился и наговорил носатому светскому менеджеру немного лишнего, и тот, в отместку, отправил Белосвета на репортаж из Южного Форта, и вот эту пощечину люд не забыл до сих пор.

Белосвет решил при случае утереть нос Мавреду, а потому, прослышав об истории Марты де Рю и планируемой дуэли, не передал информацию светским хроникерам, а занялся ею сам. Однако скандал оказался совсем не того рода, на который рассчитывал люд, и вместо хорошенькой полуголой чуды и зрелищной дуэли получились свежие трупы и таинственный убийца.

Задумавшись, Белосвет совершенно «выпал» из реальности и очнулся, лишь почувствовав прикосновение к плечу. Вздрогнул, посмотрел на ко́нца – тот кивком указал на нава, поблагодарил, поднялся и подошел к мастеру големов. По всей видимости, Баррага позвал только его, потому что и хван, и Лакриций остались на своих местах, и их дисциплинированность очень понравилась зубастой «Ищейке».