Ряд отечественных горе-экономистов предлагают эту плату за ресурсы завуалировать, представив как «компенсационные сборы» на науку и рыбоохрану. Спрашивается, на что же тогда идут налоги, уплачиваемые рыбаками? На избирательные кампании?

Читатель вправе спросить, куда деваются остальные 1,7–1,8 млрд. долл. Это затраты судовладельцев на добычу, первичную обработку, кредиты по оборотным средствам, амортизация, налоги и т. д. Так что никаких 2, 4 и тем более 10 млрд. долл. в природе не существует. Однако сторонники скорейшего введения платности морских ресурсов разрабатывают соответствующие правительственные акты и лоббируют находящийся в Думе проект закона о рыболовстве и охране водных биоресурсов, чтобы можно было, ничего не делая и не вкладывая ни копейки, взимать дань с российских рыбопромышленников. Последнее – взимание платы с собственных граждан при промысле в своей же 200-мильной зоне – не имеет аналогов в мировой практике и, безусловно, поставит на грань банкротства прежде всего отечественных рыбопромышленников, что обеспечит «законный» доступ (посредством капитала и конкуренции) иностранных рыболовных компаний к рыбным запасам. Во всех развитых странах с рыночной экономикой проводится протекционистская политика в отношении национального рыболовства и делается все, чтобы не допускать иностранные флоты в свою 200-мильную зону. У нас же все наоборот.

В ажиотаже по поводу завоевания японского рыбного и крабового рынка российской продукцией, особенно из района Южных Курил, слышатся и голоса тех, кто стремится как можно скорее и любой ценой заключить так называемое мирное соглашение с Японией, предусматривающее передачу последней Южных Курил. Основные же противники такого соглашения хорошо известны. Это рыбаки. Вот на них и готов очередной компромат. Однако в основе его лежит отсутствие законодательной нормы об обязательном таможенном декларировании экспорта рыбы и морепродуктов из экономической зоны России. Причем здесь рыбаки? Они не нарушали тех законов, которых нет в природе. Они уплатили в казну всю налоговую базу за исключением таможенного сбора в 0,15 %. Задача законодательной и исполнительной властей – вовремя разрабатывать и внедрять законы, которые бы заинтересовали рыбопромышленника вести эффективное производство, продавать продукцию прежде всего на своем внутреннем рынке и быть законопослушным. С этой задачей власти не справляются. Реализация же рыбной и крабовой продукции на внешнем рынке есть мера вынужденная – ведь только так можно обеспечить отечественных рыбопромышленников оборотными средствами, чтобы хоть как-то поддерживать производство.

Все российские правительства вместо того, чтобы пытаться развязать этот морской узел, еще туже его затягивают, нагромождая различные бюрократические рогатки, порой доходящие до абсурда. Так, правительство решило ежегодно утверждать прогноз (обращаю внимание на этот термин) общего допустимого улова почти по 400 единицам запасов. Это все равно что утверждать на уровне правительства прогноз погоды по России на год вперед. Не лучше обстоит дело с экспертизой данного прогноза – в его подготовке участвуют все кому не лень. Более того, вопросами рыбного хозяйства в самом правительстве также стали заниматься все, кто когда-либо в свободное время держал удочку в руках.

Безусловно, в морском рыболовстве имеется много проблем: браконьерство, несоблюдение правил лова, контрабандный вывоз сырья и рыбопродукции и т. д. Все это плоды псевдорыночной экономики и социальной напряженности в рыбацкой среде, а также ослабления государственного управления отраслью.

В преддверии XXI века

Российские власти всех уровней пока не смогли определиться, чем же они должны в рыночных условиях управлять в такой многопрофильной и сложной сфере деятельности, как морское рыболовство. Это, в свою очередь, мешает преодолеть сложившееся здесь критическое положение. Между тем по площади 200-мильной исключительной экономической зоны – 5,1 млн. кв. км – мы входим в пятерку ведущих государств. Наша страна занимает первое место в мире по запасам минтая, осетровых, крабов; второе место – по лососевым, тресковым, сельди, мойве, а по целому ряду других видов биоресурсов не уступает своим соседям. Возможный улов рыбы и морепродуктов только в 200-мильной экономической зоне России, в зависимости от состояния запасов, может составить от 4,5 до 6,5 млн. тонн, а с учетом разведанных нашими учеными рыбных ресурсов в других открытых районах Мирового океана – не менее 9—10 млн. тонн. По этому расчетному показателю мы также входим в тройку ведущих стран мира.

Что же касается фактического вылова, то здесь Россия, как уже упоминалось, за годы перестройки и реформирования резко сократила свой вылов с 7,8 млн. т в 1990 году (вылов СССР был равен 11 млн. т) до 4,7 млн. т. в 1997 году и до 4,5 млн. т в 1998 году. По этому показателю мы занимаем 7– 8-е место в мире после Китая, Перу, Японии, Чили, США, Индии и Индонезии. Если во времена Советского Союза наша доля в мировом рыболовстве составляла 10–12 % (1—2-е место), то сейчас едва достигает 4 % (8-е место).

Что же касается потребления рыбных продуктов, то здесь мы отброшены на уровень стран с почти континентальной территорией. В 1997–1998 годах потребление рыбы в среднем по стране составило 9—10 кг на человека в год против 18–22 кг в недалеком прошлом. Для сравнения: в таких странах, как Норвегия, Дания, Исландия, Япония, Испания, Франция, Англия, Италия, Канада и другие, – более 25 кг. Даже такая страна, как США, где развиты птицеводство и животноводство, в последние годы увеличила потребление рыбы и других морепродуктов до 23 кг в год. Это связано прежде всего с высокими пищевыми и лечебными свойствами даров моря, а также их экологической чистотой. Последнее становится особенно привлекательным для потребителя, и многие фирмы Исландии, Гренландии и Норвегии рекламируют свою рыбную продукцию как производимую из сырья, добытого «в самых холодных и чистых северных водах». Не менее важен и такой факт: средняя продолжительность жизни оказывается наибольшей как раз в тех странах, где больше всего потребляется рыбы и морепродуктов, – в Японии, Исландии и Норвегии. К тому же в Японии, которая находится в числе одного из лидеров по потреблению рыбы (до 65–70 кг в год) и по продолжительности жизни (77–85 лет), наименьшее число сердечно-сосудистых заболеваний, а также меньше всего рано седеющих мужчин и женщин. Многие ученые связывают эти факты именно со структурой питания.

В последнее десятилетие XX века в мире обозначились три направления формирования и использования сырьевой базы рыболовства как основы устойчивого развития национального рыбного хозяйства.

Первое направление – ускоренное формирование сырьевой базы рыбного хозяйства с помощью научно-технических достижений в области биотехники и аквакультуры. Лидерами этого направления являются Китай (выращивает в год более 20 млн. тонн рыбы в пресной воде) и Норвегия (соответственно более 350 тыс. тонн лососевых в морской воде).

Второе направление – переход ряда стран при эксплуатации основных природных объектов промысла в своей 200-мильной морской экономической зоне от традиционного интенсивного их изъятия к щадящему, управляемому режиму на основе наилучших научных данных и с использованием принципа осторожного подхода. В наибольшей степени этим критериям следуют Исландия, США и другие страны. В последнее десятилетие морские уловы как США, так и Исландии характеризуются стабильностью, что свидетельствует о правильности выбранного ими режима их эксплуатации и управления основными запасами в своих зонах.