— Вот он, Людовик Орлеанский. — Историк взял со стола один из множества лежащих на нем листков. — Смотри.

Он подсел за парту к Полине и подтолкнул к ней распечатку. На ней была картина: смутные фигуры, шляпы, драпировки. Полина не хотела смотреть, но историк наклонялся и настаивал и уже почти касался плечом ее плеча.

— Здесь Людовик Орлеанский демонстрирует другому дворянину прелести своей любовницы. Видишь, он приподнимает ткань, которой укрывалась женщина, и дает рассмотреть ее обнаженную грудь, ее бедра. Его жена, Валентина, стала любовницей Карла Безумного, мужа Изабеллы. Выходит, что пары обменялись женщинами. Об этом с большой уверенностью пишет маркиз де Сад. Ты читала де Сада? Может быть, не «Тайную историю Изабеллы Баварской», а «Философию в будуаре», например? Тебя, наверное, как раз должны интересовать такие книги… Семнадцать лет — возраст первого опыта.

Полина сводила его с ума. Он слегка касался плечом ее плеча и чувствовал, что она дрожит.

Легкая дрожь была для историка знаком возбуждения. В прошлую встречу он и сам не понял, почему вдруг спросил о ее сексуальном опыте. Полина не ответила, только еще гуще занавесилась волосами, но что-то в ее движениях и в легких взволнованных выдохах показалось историку утвердительным. А если она была женщиной, значит, за ней можно было ухаживать, можно было открывать дальше тайны, которые впервые приоткрыл кто-то другой. Историк рассказывал байки про Изабеллу и видел, как Полина начинает чаще дышать и прячет, прячет глаза…

— Изабелла, согласно маркизу, спала со всеми, от кого ей что-нибудь было нужно. И мужу подкладывала любовниц. Де Сад говорит, что она являла собой пример самой ужасающей проституции. И даже в прямом смысле. В поисках острых ощущений дамы под предводительством Изабеллы переодевались в лохмотья и шли на улицы торговать собой, оказывали услуги и вместе, и по отдельности. И брали за это деньги. А знаешь зачем? Чтобы чувствовать, что все по-настоящему. Чтобы ощущения были острее. Тебе пока не понять: в юности все чувственно и остро само по себе. Но придет день…

3

Выпал первый снег. Начинался ноябрь, было холодно, сыро, и снег становился свинцовым, размокая в грязных городских лужах. Саша мерзла и мучилась, оттого что промокал сапог и холодная вода обхватывала мизинец правой ноги, когда она наступала.

Они с Полиной шли мимо филфака. Саше всегда нравилось проходить через университетский сквер. Липы здесь стояли высокими темными колоннами, дорожки были выложены плиткой и причудливо скрещивались друг с другом.

Скамеек в сквере было много: чугунных, с узорчатыми ножками и дугами по бокам. Они стояли по обе стороны от узких тропинок, так что приходилось проходить сквозь компании студентов: закрывать друг от друга лица собеседников, врываться в разговоры. Саше представлялось, что разговоры натянуты, словно тонкие паучьи нити, и это было хулиганское удовольствие — рвать их и уносить на себе клейкие трепещущие остатки.

Саше хотелось поступить на филфак, выходить в перерывах в сквер, сидеть на скамейке, вдыхать дым чужих сигарет, болтать, раскачивать ногой и поджимать ее, когда кто-нибудь пройдет мимо.

Да, она подаст сюда документы.

Как только Саша подумала об этом, чья-то рука схватила ее за запястье и слегка потянула назад, так что пришлось остановиться.

А вслед за этим остановилось время.

— Привет, — сказал незнакомый парень и встал, продолжая держать ее за руку.

— Привет, — шепнула Саша.

Компания, сидевшая на лавочках, замерла. Сигаретный дым повис в воздухе, и ветер перестал трепать девичьи прически. Полина застыла чуть в стороне, снег под ее ногами тут же промок и пропитался черной незастывшей жижей. Каркнула ворона. Саша подняла глаза и увидела, что время замерло почти для всего, кроме них, вороны и засохшего листка, который все еще трепыхался под ветром.

Парень стоял, держал Сашу за руку и смотрел на нее голубыми глазами, а над ними была темная челка, украшенная белыми хлопьями снега.

Пальто у него было черным и длинным, с глубоким разрезом почти до талии. На плечах лежал нерастаявший снег.

Красивый, подумала Саша. Очень красивый. Сердце ее забилось, и Саша опустила глаза.

— Давай знакомиться, — сказал парень. — Меня зовут Слава.

— Это обязательно — знакомиться? — От волнения Сашин голос звучал глухо. Слова не хотели отражаться от древесных стволов и стен домов. Они будто бы тоже недвижимо повисали в воздухе между снежными хлопьями. — Зачем?

— Ну, например, потому, что ты мне интересна. Впрочем, глупо искать во всем смыслы. Смысл только в том, что смыслов нет.

Слава разжал пальцы, и Сашина рука опустилась, сбив несколько снежинок. Ладонь ужалило холодом.

— Разве нет смыслов?

Саше казалось, что Слава говорит удивительно и необычно. Хотелось, чтобы он продолжал. Ее странно тревожила такая манера разговора, но в то же время казалось, что только так и надо разговаривать.

— Нет смыслов, есть только игра, в которую интересно играть, — ответил он. — Передвигаться по полю от клетки к клетке. Не думать о финише, просто интересоваться следующим шагом. Ты шла, и я подумал: у этой девушки такое лицо, словно мы уже давно знакомы. Что бы это могло значить?

— И что это может значить?

— Не думай. Вся прелесть в том, чтобы не думать.

— А что же тогда делать?

— Просто жить и смотреть, что будет дальше. Я увидел подсказку, остановил время и взял тебя за руку. Если я сделал ошибочный ход, дальше ничего не произойдет. Это как если кто-то из игроков нечаянно спихнул фишку с поля. Потом он заметит и вернет ее обратно. В крайнем случае, немного сжульничает и поставит ее туда, где она не стояла.

— А если ход приведет к чему-то плохому?

— Нет. Это такая игра. Нет выигрыша и непременной счастливой клетки в конце. Есть только следующая клетка. Пока ты дышишь, всегда есть возможность следующего хода.

Саша обернулась вокруг. Это было как в арт-хаусном кино. Странные разговоры на странном фоне: Полина, увязшая в луже дорогими сапожками, девушки, глядящие на Славу с обожанием, и повисший в воздухе снег, обволакивающий его фигуру, так что он выглядел сразу и черным, и белым.

— Но причина и следствие всегда есть… — шепнула она. — Я вижу связи…

— Конечно, есть. Но они сложны и необъяснимы, как все по-настоящему живое. Каждое движение рождает тысячи последствий. И ни одно из них не очевидно. Иногда причина и следствие сопрягаются абсурдным образом, вне очевидной логики. Но если учесть каждую деталь, тогда картина проясняется. Весь вопрос в том, стоит ли размышлять над связями, если можно просто двигаться от события к событию?

— Стоит, — твердо сказала Саша. — Потому что в понимании ключ к управлению. Если я знаю, как причина связана со следствием, я могу…

И она осеклась, потому что поняла, что готова была рассказать ему про себя сразу все. Это было странно. Голова кружилась, и ноги были немного пьяными.