а их родственники нагревали на костре камни и рогатинами придвигали к воде. Кругляши шипели, бурлили пузырьки. Кто-то толок в ступе семена льна и зверобой, чтобы сделать примочку для мужика с ошпаренной ногой.

Светован сам подзывал из толпы людей, слушал их, что-то говорил, некоторых сразу же отпускал, для кого-то выносил из избы пакетик либо баночку, кого-то укладывал на воловью шкуру. Иногда оттягивал веки, осматривал язык, царапал кожу акациевой колючкой, выдергивал волосок и бросал на воду, внимательно всматриваясь. Или подносил его к огню. Или просто замирал, молча разглядывая больное место.

Целитель, иное слово трудно подобрать, сразу же своими странными способами проводил анализы, ставил диагнозы, называя их простыми, а порой даже забавными словами, называл лекарство или давал свои снадобья. Иных отправлял, напутствуя, что "здоровое тело, как здоровое яблоко, не без червя — дает о себе знать, ибо не мертвое". И чтоб не получилось, что поднимались сюда зазря, отсыпал им в дорогу отколотые от скалы кусочки соли. И люди возвращались просветленно-успокоенные, неся с этой горы в белых носовых платках бурые соленые кристаллы. Кристаллы новой надежды.

Когда солнце белым кругом застыло в зените, старик облил руки и ноги водой и сел под явор. Не ел, не пил сидел, сомкнув веки. Те, кто еще поджидал свою очередь, несмело вытаскивали узелки с едой. Звякнуло стекло — это возница откупорил бутылку. Кого-то пытался угостить. Старик повел в ту сторону острым совиным глазом.

— Дядя Андрей, будьте здоровы! — весело крикнул конюх.

— К безголовью пьешь! — буркнул старик. — Чтобы быть здоровым — молиться надо, а не пить.

Передохнув немного, он опять вернулся к людям. — Я слышал, как советовал молодой застенчивой женщине оздоровить щитовидку. Надобно сварить синий кисель: две столовые ложки крахмала, 10 миллиграммов йода и два кружочка лимона. Это дневная норма. Когда организм насытится, на это укажет все тот же йод. Вечером следует нарисовать на локте йодную сетку. Если к утру она исчезнет, лечение продолжать. А еще — пить очистительный чай: запаривать сосновые иголки, шиповник, листья малины и луковую шелуху, добавить мед. Женщина жаловалась, что хуже всего ей в жару, прямо "заносит" ее.

— Всякую хворь лечат, прежде всего, едой. В жару пей чистую воду и горячий чай, но правдивый — зеленый. Кушай овощ белой и зеленой окраски, жидкие блюда с кислинкой. А острое, приправы, солонину и мед не употребляй. Воду с утра подсаливай, и хорошо было бы поменять колодец. Ищи такое место, где любят расти грецкие орехи. Там и есть твоя вода…

Женщина смущенно благодарила, прощалась, но дед не спешил ее отпускать.

— Не дочь ли ты Юлины, которая была за звеньевую в винницах?

— Да. А вы откуда, дедушка, знаете?

— Вижу. К тридцатому годку у старшей дочери скулы стают точь-в-точь как у матери. Я знаю твою маму.

— А откуда знаете, что мне тридцать лет?

— На лице твоем написано. В тридцать лет женщина самая красивая.

Та еще больше засмущалась.

— Иди и будь здорова! И поклонись от меня матери. Она такую шаслу выращивала на наших холмах, что мадьярам и чехам даже не снилось. Не кисти, а целые котята свисали с лозы.

Под самый конец осмотра, "в псиный голос", он оставлял тех, кто "полегче". И люди догадывались об этом, улыбались ему с предупредительной благодарностью. И сам он смягчился, разрешал себе немного отдохнуть в свободной беседе.

— Здоров будь, мудрец Юра! — поприветствовал крепкого мужика, почти своего ровесника, согбенного пополам. — Что вы придумали для себя на этот раз?

— Беда его придумала. Поэтому и приполз на вашу гору, Андрей. Хотя Бог давно уже зовет к себе.

— Ивы туда же, Юра. Все проситесь к Господу, а когда Он зовет — бежите лечиться.

— Не ради себя, трухлявого пня, прошу — ради внуков. Хотел бы еще их вывести в люди.

— Ой-ой, и куда же вы их собираетесь вывести на таких ногах?

Ноги у того и впрямь выглядели страшно: отекшие, в бурых струпьях. Штанины надрезаны, потому как распухшие щиколотки не влезали в них.

— Правда ваша, Андрей. Пока сюда вскарабкался, совсем сжег грудину.

— Правда в том, уважаемый хозяин, что сердце ваше износилось. Большое сердце.

— Почему большое? — дернулся тот, силясь выпрямиться.

— Потому что доброе. А добрые сердца быстрее изнашиваются. От душевной работы. У Бога и тут все по справедливости: добрым людям и хворь добрая, и лекарство. Вы вино любите?

— А кто не любит хорошее вино? Но я остерегаюсь пить его. Мне ли, с моими болячками?

— А теперь себе разрешите. Но вино будет особое. Десять кореньев петрушки вместе с листьями залейте литром вина. Варить пять минут. Тогда добавить две ложки винного уксуса и децу (100 граммов) темного меда. Еще столько же варить — и вино готово. Держите его в прохладном месте. А употребляйте по средней чашке в день. Сердце отпустит — и ногам станет легче. Но сначала надо им помочь. Надобно запечь две луковицы, порезать и примотать к подошвам на всю ночь. А еще пусть ваши домочадцы сварят лимоны, щедро добавят рубленых орехов, толченого сахара и льняного масла. Это выравнивает сердцебиение. Употребляйте по две ложки перед едой… А внуки пускай без ваших рук становятся на ноги. Крепче ноги у них будут. Не опекой излишней пусть живятся, а примером. Есть из чего черпать. Такого деда, как их, по всем горам и долам еще поискать!

Под выбеленными временем и солнцем ресницами заблестели слезы. И голос дрожал — слова старику давались с трудом:

— Спасибо вам большое, брат. После таких слов и стоять на ногах уже легче, и лежать будет приютнее на последнем ложе, — и, опираясь на внука, медленно пошел к лошади, стоявшей неподалеку под седлом.

Подбежал коротко подстриженный юркий мужичок и, щуря лисье личико, прогнусавил:

— Отец родной, такая беда у меня, что стыдно и сказать. Такое вряд ли и лечится.

— Все лечится, — ответил Светован. — А вылечивает Бог, ежели на то воля его.

— Да где? Горбатого, говорят, могила только и выпрямит, — больной резко повернулся спиной. — У меня между лопатками растет что-то… Что-то, извините, похожее на горб…

— Вижу, что не крылья. Слушай сюда: летать ты не будешь, но жить, как до сих пор, можешь вполне. Если будешь держаться двух предписаний. Первое: не дави душу злобой, ибо рвется, бедолага, на волю — и выпирает твой горб. Второе: найди твердое ребристое дерево и ежедневно прижимайся к нему своим горбом. От лопатки к лопатке. Пока не разойдется. И не забывай каждый раз поблагодарить дерево. А