поднимаюсь и решительно ухожу из кафе. Вдогонку слышу возмущенный голос бывшего:

— Ну и стерва же ты, Юлька! Какая же ты стерва!…

Только на сей раз я принимаю это, как комплимент. И шепчу в ответ:

— О! Ты еще не знаешь, какая!..

Глава 21

Едва сбросив туфли и отшвырнув сумочку, с удовольствием шлепаюсь на диван в гостиной.

— Уфффф! Как хорошо дома! Тихо, спокойно и никто не донимает.

Ноги гудят. Вроде и пешком не ходила. А чему я удивляюсь — весна. К тому же сказывается мое интересное положение. Ндааа, придется отказаться от каблуков и сменить обувь на шпильке на что-нибудь удобное.

А сейчас — в душ.

Освежившись и отдохнув, звоню маме:

— Мам, прости. Никак не доеду до тебя. То одно отвлекает, то другое. Ты как?

— Здравствуй, моя хорошая. Да я уж и сама собиралась навестить тебя. Соскучилась. И вообще настроение какое-то… Тревожное, беспокойное… Вроде и оснований для беспокойства нет, но что-то на сердце…

— Мамуля, может, мне все-таки приехать?

— Нет, моя хорошая. Это так. Весной острее ощущается одиночество. Скучаю по папе. Вот и накатило. Да что мы все обо мне? Как у тебя дела, как самочувствие?

— Вот закрыла больничный. Завтра уже на работу. Все нормально. А ты не грусти. Я люблю тебя.

— И я тебя, дочка…

Слушаю гудки в трубке, а в сердце притаилась какая-то тревога. Что-то в голосе матери необычное. Не нравится мне ее настрой.

Принимаю решение ехать немедленно. Вдруг она заболела, но скрывает от меня, не хочет расстраивать.

А я хороша, нечего сказать. Знаю ведь, с каким нетерпением мама ждет внуков. Пора бы уж и обрадовать ее. А вот огорчать предательством Руслана не стоит.

Такое решение принимаю, уже мчась в такси на другой конец города. И опять вспоминаю, что зря в свое время не сдала на права. Своя машина и умение водить ее — первое, чем я должна заняться. Пока еще мое состояние, как физическое, так и финансовое, мне позволяют.

Кстати, о финансах. Не забыть бы спросить о завещании. Наверняка, отец делился с ней своими намерениями. Это меня мало волновали вопросы компании, семейного бизнеса. А мама всегда была в курсе всех дел отца. Не то, что я.

Как же я изменилась! И как много появилось вопросов, требующих практически немедленного разрешения. Еще и Кузьмин наседает, торопит.

Ну уж нет! Я не собираюсь идти у него на поводу. А что до развода, то прислушаюсь к Юсупову. По всему видать, он в таких ситуациях разбирается прекрасно. И, как мне показалось, не случайно советовал уточнить все нюансы о компании.

У меня самой складывается впечатление, что Кузьмин торопит с разводом не только из-за капризов своей любовницы. Уж не связано ли это каким-то образом с наследованием отцовской компании. Мне сложно разобраться, как эти аспекты могут быть взаимосвязаны: беременность любовницы, развод, рождение будущего наследника, завещание отца.

А может, зря я зациклилась на этом. Ведь при любом раскладе, половина или треть семейного бизнеса должны принадлежать мне. Других наследников, кроме мамы, меня, ну и Кузьмина (если вдруг так распорядился отец), быть не может. Думаю, подводных камней нет.

И все. Хватит ломать голову над этим.

Во всем поможет разобраться Юсупов. Он же, как бульдог, вцепился в идею расстроить планы Руслана. На него вся надежда.

А сейчас главное порадовать маму сообщением о моей беременности. Отвлечь ее от грустных мыслей. Давно надо было это сделать.

Глава 22

В ответ на мой звонок в дверь — тишина. Меня окатывает горячая волна волнения. Дрожащими руками отыскиваю в сумочке ключ от родительской квартиры. С трудом вставляю его в замочную скважину. Но с другой стороны уже открывают другим ключом.

Вздыхаю с облегчением, но тревога почему-то не покидает.

Меня встречает мама. Бледная. Осунувшаяся.

— Мам, — бросаюсь обнимать ее. — Что с тобой? Заболела?

— Нет, просто вздремнула… и слабость какая-то, — выдавливает улыбку.

— Так может, неотложку вызвать? — она отрицательно качает головой. А я обнимаю ее и увлекаю в комнату. — Что же ты не сказала, что плохо себя чувствуешь? Мамуля, ну так ведь нельзя. О моем самочувствии волнуешься и себя изводишь. А у меня все хорошо, как видишь. Тогда как тебе надо заняться своим здоровьем.

— Да ладно тебе, — уже бодрее возражает она. — Я очень рада видеть тебя. А это — жестом указывает на свое осунувшееся лицо, — ерунда. Возраст, Юленька. Возраст и одиночество. А еще — мысли, мысли, мысли. Всякие и обо всем.

— Мамуля, так переезжай ко мне. И тебе некогда будет скучать, и я буду спокойнее.

— Я ослышалась или ты сказала «ко мне»? У вас с Русланом всё нормально?

— Да всё у нас хорошо.

Обдумываю, как помягче рассказать ей о предательстве мужа. Ну, в случае, если удастся уговорить поехать ко мне. А! Ерунда. Главное, чтобы с мамой все было хорошо. А про этого козла что-нибудь придумаю. В «командировку», например, отправлю. А со временем…

— Юленька, может, чай с ромашкой заварим? Поболтаем.

Пока я ставлю чайник и отыскиваю пакетики с ромашкой, мама следит за каждым моим движением. А я думаю, как хорошо, что решила приехать. Вот зря мы в общении с самыми дорогими людьми ограничивается несколькими фразами по телефону. Если есть возможность увидеться, надо пользоваться ею, а не откладывать со дня на день.

Виновато заглядываю маме в глаза, заваривая чай. Она порывается подняться с диванчика, чтобы достать вкусняшки. Но я предупреждаю ее порыв.

— Мамуля, позволь я сама все сделаю. А ты посиди. Давно ведь не помогала тебе на кухне. Пожалуй, с тех пор, как папы не стало.

Зря я это сказала. Но слово — не воробей…

По маминой щеке уже тихонько катится слезинка.

— Мамуля, — сажусь рядом, обнимаю ее, такую родную, такую любимую, — ну улыбнись, пожалуйста. Тебе очень идет улыбка. Ты ведь знаешь, папа смотрит на нас и будет недоволен при виде твоих слез.

— Да, Юля… я не плачу и… — почему-то замолкает, внимательно вглядываясь в мое лицо, — хочу тебе кое в чем признаться. При папе я молчала… Он не велел…

Ей трудно говорить и справляться с волнением.

— Мама, успокойся. Неужели есть что-то такое…

— Да, Юленька, есть. Надеюсь, выслушав меня, ты не изменишь своего отношения ко мне.

Смотрю на нее с недоумением. Что может изменить мое отношение к самому родному человеку? Я люблю ее, и любое ее признание (хотя в чем это ей признаваться) не заставит разочароваться в ней.

— Ты о чем, мамочка?

— Юля, я