Каждое утро я думаю о тебе и каждый вечер произношу твое имя в молитвах. С нетерпением жду того часа, когда ты будешь реабилитирован в глазах моего отца и принят им как герой, каким на деле являешься. Тогда ты сможешь безоговорочно претендовать на мою руку. Кстати, я тут где-то прочла, что Нил вскоре разольется. Как ты этого не страшишься? Я не перестаю тобой восхищаться. Какой ты смелый, Жан Марк! Уверена, когда ты покинешь Египет и продемонстрируешь всем свои достижения, наши соотечественники тут же отдадут тебе должное и тоже начнут тобой восторгаться, а я, скорее всего, примусь ревновать — ведь ты превратишься в настоящую знаменитость.

Шлю тебе тысячу поцелуев!

Онорин.

5 сентября 1825 года, Пуатье».

Восточный берег Нила заливало меньше, чем западный, а вилла Мадлен покоилась на искусственном каменном возвышении, так что вода не достигла жилых помещений: она лишь залила цоколь дома всего на фут от земли. Пристройки двора и конюшни были также защищены от паводка, но не от крыс, собравшихся сюда, кажется, со всего побережья. Им объявили войну, и слуге, уничтожившему за день наибольшее число грызунов, полагалась награда. По ночам вокруг виллы курились горшки с ладаном, который, по слухам, отпугивал хвостатых тварей.

Стояла ночь, запах ладана пропитывал воздух. В верхних комнатах горели светильники, и дверь на галерею, опоясывавшую весь дом, была распахнута настежь. Почти все слуги давным-давно спали, но молодая уроженка Сардинии терпеливо ждала, когда хозяйка угомонится.

А Мадлен беспокойно расхаживала по галерее. Несмотря на то, что под всеми полами виллы покоилась земля Савуа, вода, подступавшая со всех сторон, вселяла чувство тревоги. И все же Мадлен была бы не прочь, бросив вызов стихии, явиться в сновидения одного достаточно юного англичанина, хрупкого, нервного, с поэтическим складом мышления, который ласкал ее в своих ночных грезах с той страстью, на какую никогда не решился бы при свете дня.

Что-то коснулось ее ноги, и Мадлен наклонилась.

— Ойзивит, — сказала она, беря на руки полосатого кота. — Что ты здесь делаешь, а?

Кот обмяк, замурлыкал, зажмурился, боднул ее головой.

— Что ты за создание? — бормотала Мадлен, почесывая полосатого дурня за ушком. — Много поймал крыс? Или нет? — Она переложила кота поудобнее и двинулась дальше. — Скажи, как ты все это выносишь? Разве вода не сводит тебя с ума?

Из глубины гардеробной раздался голос:

— С кем это вы, мадам?

— С котом, — ответила Мадлен и добавила — Ради Бога, Ласка, ступай спать. Ну зачем тебе бодрствовать? Если мне что-то понадобится, я прекрасно найду все сама.

— Так не годится, мадам, особенно в этих краях. — С момента своего приезда в Египет молоденькая итальянка непрестанно подчеркивала, что ей не по нраву обычаи мусульман. Ее недовольство было сравнимо только с дотошностью в выполнении тех обязанностей, какие она посчитала необходимым взвалить на себя. — Вы здесь хозяйка а моя задача — служить вам. К тому же я должна вас охранять — иначе пойдут разговоры. А разговоры ни вам, ни мне ни к чему.

— Разговоры уже идут, — сказала Мадлен, укладывая голову кота на плечо. — Их не остановишь.

— И все же я знаю свой долг и знаю, как мне поступать, — возразила с твердостью Ласка. Она вышла из гардеробной и остановилась в дверях. — Вы не должны давать им повода для пересудов, мадам. Когда умер мой муж, пошли слухи, будто я его уморила. Я в жизни не сделала ничего плохого, но мой муж умер всего через пять недель после свадьбы, и вскоре весь город сплетничал обо мне. Берегитесь, мадам, иначе вас тоже в чем-нибудь обвинят.

— Но с какой стати? — возмутилась Мадлен и, прежде чем Ласка успела ответить, продолжила: — Только потому, что у меня есть дело, каким я хочу заниматься? Да, понимаю, я одинока. Но в моем доме живет коптский монах. В его благочестии не сомневаются даже мусульмане. Разве это само по себе не говорит ни о чем? — Вступив с Эраем Гюрзэном в деловое сотрудничество, Мадлен при каждом удобном случае давала понять окружающим, что монах для нее лишь помощник, а не духовный наставник, чтобы никто не мог усомниться в ее преданности католической церкви. — Ты и Кейла при мне вроде дуэний, а кроме того, хозяйство ведут еще девять слуг. Которые, кстати, могут в случае надобности засвидетельствовать безукоризненность моего поведения. Что тут нужно еще?

Ласка уставилась в пол.

— Вы молодая женщина, и очень хорошенькая. Каждому ясно, что мужчины мечтают о вас. У вас красивые глаза, и они читают в них то, что хотят прочитать. — Служанка подняла голову. — А в таком месте, как это, следует быть особенно осторожной.

— Хорошо, — Мадлен устала от спора, — но это вовсе не означает, что ты должна бодрствовать, пока я не лягу. Я ведь не собираюсь… прыгнуть в воду и куда-то уплыть. — Ласка лишь дернула плечиком, показывая, что шутками ее не умаслишь. — Ну ладно, допустим, ты уложишь меня. Но скажи, что помешает мне снова встать и пробродить здесь полночи? Ты тогда тоже встанешь со мной?

— Это мой долг, — решительно заявила Ласка. — Вы привезли меня сюда, чтобы не доверяться местным служанкам. Это понятно, но если так, то уж позвольте мне отрабатывать свои деньги. — Она бросила взгляд на запад, откуда прибывала вода. — Что делается на реке?

Прогулка в утлой открытой лодчонке была ужасно неприятной: сверху припекало солнце, под днищем плескалась вода, и только родная земля в подошвах рабочей обуви противостояла этим напастям. Но все равно Мадлен осталась довольна, кружа вокруг статуй и въезжая в порталы храмов.

— Все… необычно. Храмовые статуи на том берегу похожи на маяки. Я бы отправилась к ним, но никто из коллег не захотел тратить время. — Мадлен потрепала кота по спине. — А у ног одного из богов вода обнажила статую кошки. Или какого-то кошачьего божества. Могут же тут быть и такие? — Она почесала увальню шейку, приговаривая: — Хороший котик, хороший.

— Я не лягу, пока не ляжете вы, — заявила Ласка, не реагируя на отвлекающие маневры. — И если мне придется потом встать пораньше, не сомневайтесь, я встану. — Она говорила совсем тихо, но в ее голосе звучали бунтарские нотки.

— Только не завтра, — вздохнула Мадлен, надеясь, что в эту ночь ей удастся как следует отоспаться. Все же кроватный матрац щедро наполнен землей, способной уменьшить изнуряющее воздействие водной стихии. — В этом году разлив Нила начался позже, с трехнедельной задержкой. Если вода спадет слишком быстро, Египту грозит голод.

— Прямо как в Библии, — удовлетворенно заметила Ласка.

— Там говорится о семи голодных годах, — уточнила Мадлен. — Будем надеяться, этого не случится.

Кот на ее руках вдруг задергался, вырываясь, и Мадлен, покорно вздохнув, отпустила его, а он, обретя свободу, тут же вскочил на перила, ограждавшие галерею, и двинулся прочь.

— Если передумаешь, Ойзивит, для тебя у меня всегда найдется местечко в ногах, — добавила она.