Дальнейшие депеши демонстрируют усилия дипломатов примирить поддержку режима правительством США с критикой во всем мире, которую навлек на себя этот режим, особенно со стороны Комиссии по правам человека ООН. «Пиночет, конечно, совершенно прав, говоря о несправедливости двойных стандартов применительно, с одной стороны, к Чили, а с другой — к Кубе и другим», — заявлял в марте 1975 года в своей телеграмме из Сантьяго посол Поппер. Проблема была в том, что имидж Чили «запятнан во внешнем мире». Пиночет, возможно, «сумел обосновать необходимость ограничения прав человека временно» в свете «чрезвычайной ситуации гражданской войны, которая преобладала при Альенде», но Чили должна «убедить сомневающихся» с помощью «твердого ответа» Комиссии ООН по правам человека{113}. По мнению администрации, когда речь шла о подобных нападках, посол Поппер был «мягкотелым». Киссинджер как-то послал в Сантьяго телеграмму, гласящую: «Скажите Попперу, чтобы он прекратил читать лекции по политологии»{114}.

Однако это было только прелюдией к волне проводимого режимом террора, самой печально известной фазой которой была операция «Кондор», осуществленная командой, «созданной во многом по образцу подразделения особого назначения армии США{115}, и связавшая диктатуру с сетью военных режимов по всей Латинской Америке в международной программе террора, пыток и убийств, направленных на уничтожение левых движений и их лидеров, где бы они ни появлялись. Глава чилийской тайной полиции, организовавший «Кондор», в тот же период был агентом ЦРУ{116}.

Тем не менее экономические реформы режима были так же важны, как и связанный с ним аппарат террора. Роль «чикагских мальчиков» Майкла Фридмана в консультировании чилийского правительства о том, как реформировать экономику, хорошо документирована{117}. Приватизация промышленных отраслей, национализированных Альенде, приватизация системы социального обеспечения и открытие активов страны для американских инвесторов — все это рекомендовалось и реализовывалось. Однако более всего именно разрушение старого олигархического правления, символом которого был Альенде, а также относительная независимость режима Пиночета от бизнес-кругов позволили диктатуре реструктурировать промышленность таким образом, чтобы вытеснить господство старого горнопромышленного и индустриального капитала. Это было частью глобальной тенденции, поскольку инвесторы повсюду чувствовали себя скованными старыми моделями промышленного развития. Они требовали реорганизации промышленности, освобождения финансового сектора и открытия международных рынков. Вместо старой экономической модели «импортозамещения», защиты и развития национальной промышленности, призванной преодолеть зависимость от импорта, реализовывалась новая модель «экспортно-ориентированного роста», в которой внутреннее потребление подавлялось так, чтобы товары можно было с большей выгодой экспортировать за границу{118}.

Документы «Викиликс», взятые в совокупности с результатами предыдущих исторических исследований, показывают нам, каким огромным облегчением для американского правительства был переворот Пиночета и как оно готово было на все, чтобы работать с новым режимом. Депеши отражают наплевательское отношение Госдепартамента к проводимой хунтой программе массовых пыток и казней; в то же время они свидетельствуют, что Госдепартамент беспокоился о том, чтобы корректировать любое движение влево со стороны диктатора{119}. США явно готовились сотрудничать с военной диктатурой, возникшей на новой волне террора, поднявшейся в регионе в самом начале создания новой структуры власти, легшей теперь в основу американской империи.

Самый богатый человек в Гондурасе сегодня — Мигель Факуссе Барум, землевладелец, производитель биотоплива и крупный торговец кокаином, чья частная служба безопасности убила десятки сельских активистов — кампесинос — за последние несколько лет{120}. Факуссе и его состоятельная семья — это наглядный пример того сорта олигархов, которые выиграли больше всех от военного переворота против избранного президента Мануэля Селайи в июне 2009 года. С тех пор при поддержке режима, пришедшего к власти в результате переворота, Мигель Факуссе расширил свою кровавую войну против кампесинос.

Соединенные Штаты, конечно, объявили, что они в Гондурасе на стороне демократии.

Благодаря депешам Госдепа мы знаем: у Вашингтона с самого начала не было сомнений в том, что имел место именно переворот. Американское посольство в Тегусигальпе послало на родину депешу с утверждением, что дело тут очевидное{121}. В этой депеше разумно были разобраны аргументы подстрекателей переворота, а также отмечалось, что все обвинения против Селайи, которые были использованы для оправдания его свержения, это либо ложь, либо домыслы, либо голословные утверждения, что ни одно из них не имеет «материальных подтверждений».

Тем не менее публичная реакция официальных представителей США была странно неопределенной. В день переворота, 28 июня 2009 года, Соединенные Штаты отказались осудить произошедшее, вместо этого уклончиво призвав Гондурас уважать демократию. На следующий день, даже после того как президент Обама признал, что имел место «незаконный» и «неконституционный» переворот, устанавливающий то, что он назвал «ужасным прецедентом», госсекретарь Хиллари Клинтон отказалась от комментариев, когда ее спросили, должен ли Селайя быть возвращен на пост. Государственный департамент, припертый к стенке, отказался назвать случившееся переворотом{122}. Даже в конце августа 2009 года он все еще делал вид на своих брифингах для прессы, что не знает об имевшем место перевороте{123}.

Причина этих проволочек стала понятной позднее: Соединенные Штаты собирались поддерживать новый режим. Государственный департамент признал, что в соответствии с законодательством США ему запрещено продолжать посылать помощь режиму, пришедшему к власти в результате военного переворота. Однако помощь продолжала поступать. Соединенные Штаты финансировали армию и полицию Гондураса, когда те действовали как эскадроны смерти на службе у элит, несмотря на требование Конгресса прекратить это. Названные силы работали рука об руку с головорезами Факуссе, предоставляя ему важнейшую поддержку государственного аппарата, на стороне которого стояли США, в то время как тот продолжал заниматься своим личным, по большей части незаконным, бизнесом. Документы «Викиликс» показывают, что Государственный департамент по меньшей мере с 2004 года знал о спекуляциях Факуссе на кокаине и что минимум в двух случаях официальные представители США имели встречи с ним на высоком уровне. Один из этих случаев был в 2009 году, во время государственного переворота{124}.