Партийный актив состоял в своем большинстве из председателей ячеек городских учреждений и предприятий, среди них присутствовал и я, как секретарь объединенного бюро ячеек войск и органов ГПУ. Все мы с нетерпением ожидали члена Центрального комитета Межлаука, приехавшего только что из Москвы и назначенного докладчиком на нашем партактиве. Я, как, вероятно, и большинство из собравшихся, не читал еще книги «Уроки Октября» и знаком с затронутыми в ней вопросами по статьям в московской «Правде». Я заговаривал на эту тему то с одним, то с другим из секретарей, стараясь в беседе с ними выяснить для себя сущность разногласий в Центральном комитете партии, а также прощупать мнение моих собеседников, но всюду наталкивался на один и тот же ответ: «Да голову ломать. Вот Межлаук сделает доклад и даст активы, по которым будем работать». Только один из присутствовавших, видимо, не разделял мнений собравшихся. Он сидел в стороне и смотрел на остальных, полупрезрительно улыбался. Это был председатель Хлопкового комитета Мамаев. Изредка к нему подходил секретарь комитета Епанешников и, обменявшись парой фраз, отходил с улыбкой сожаления и превосходства на лице.

Наконец, пришел Межлаук. Как всегда свежевыбритый, одетый в новенький, хорошо сшитый костюм, Межлаук резко отличался от нас, полурабочих-полувоенных, не знавших, что такое полный комплект новой одежды, одевавшихся от случая к случаю.

– Товарищи, заседание партактива объявляю открытым. Слово для доклада предоставляется товарищу Межлауку, – выкрикнул обычную формулу Епанешников, уступая место докладчику.

– Товарищи, – начал Межлаук, – вы все, наверное, прочли в «Правде» и «Известиях» о той дискуссии, которая сейчас происходит в Москве. Товарищ Троцкий вновь старается провести в партии свою идею «перманентной» революции, которую так четко раскритиковал в свое время товарищ Ленин. Сейчас в своей книге «Уроки Октября» Троцкий идет еще дальше. Он обвиняет партию во внутрипартийном зажиме, выдвигает теорию разделения партии, противопоставляя молодых старикам… – Межлаук говорил часа два. Говорил красиво, хорошо, связно, но было видно, что он говорил не свое, а повторял слышанное им в Москве.

– Троцкий добился новой дискуссии в коммунистической партии. Еще дискуссию 1921 года Ленин считал роскошью, которую позволила себе партия, а сейчас мы стоим перед новой роскошью. Троцкий, пользуясь временной болезнью Ленина, хочет внести раскол в мощную монолитную пролетарскую партию, но товарищи, верные последователи Ленина, тт. Зиновьев, Каменев[27], Рыков[28] и все остальные члены ЦК партии решили еще раз дать с помощью всей партии отпор тенденциям троцкистов и, очистив свои ряды от сомневающихся, идти сомкнутыми рядами к мировой социальной революции, – закончил Межлаук.

Кругом аплодисменты. Повсюду сияют радостные лица, точно троцкизм уже разбит и мировая социальная революция установлена.

– А ведь товарищ Троцкий прав, говоря об отсутствии внутрипартийной демократии, – неожиданно для всех спокойным голосом сказал Мамаев, едва стихли хлопки, – вот хотя бы возьмем сегодняшнее собрание. Товарищ Епанешников собрал секретарей ячеек, то есть тех же аппаратчиков, и хочет…

– Товарищ Мамаев, – прервал его секретарь, – вам не давали слова.

– Ну, так дайте слово. В чем же дело? – спросил, улыбаясь, Мамаев.

– Слово будет даваться в порядке записи желающих. Есть товарищи, желающие высказаться по докладу товарища Межлаука? – обратился Епанешников к собранию.

Желающих говорить было много. Собрание продолжалось около трех часов. Наконец, приступили к голосованию резолюции, предложенной Межлауком, осуждавшей позицию Троцкого. Мамаев был против, четверо воздержались. Остальные единогласно голосовали за резолюцию, причем каждый старался, чтобы его высоко поднятую руку заметил член ЦК Межлаук и оценил правоверность.

– Так вот, товарищ, – инструктировал после заседания каждого из секретарей ячеек Епанешников, – завтра резолюция партактива будет опубликована в «Туркестанской правде»[29], а затем нужно полностью провести эту резолюцию на ближайшем собрании по ячейкам. Копии протоколов собраний срочно пришлите в горком.

Большая церковь, превращенная ныне в клуб войск и сотрудников ГПУ. Длинное квадратное помещение. Стены обиты длинными полосами красной материи, на которой лозунги. Местами висят плакаты и различные телеграммы. На сцене также плакаты и свернутые знамена. Сейчас там же стоят стол и несколько стульев для президиума собрания. Ниже стоят ряды длинных скамеек, теряющихся в глубине помещения. Все скамьи заняты красноармейцами и сотрудниками ГПУ, сидящими вперемежку. Идет партийное собрание ячеек войск и органов ГПУ. Председательское место занимает небольшого роста полный мужчина с большим, бледным, опухшим лицом и редкими вьющимися светлыми волосами. Это полномочный председатель ОГПУ в Средней Азии – Бельский[30]. Он бесконечно вертится на своем стуле, ибо у него ишиас. По сторонам от него сидят члены президиума. Слово для доклада о дискуссии предоставляется мне.