торговли, транспорта, денежного обмена и денежных трансфертов. Все его акции через миссию в Копенгагене становятся более или менее известны в столице кайзеровского Рейха Берлине. — И желанны. Гельфанд наилучшим образом подготовился, чтобы форсировать финансирование все более актуальной антицарской революции в России. Об этом знают Министерство иностранных дел, Генеральный штаб и руководство Рейха. Его Величество кайзера Вильгельма II, естественно, не посвящают в детали, его только время от времени просят продлить свое общее согласие: из-за миллионных затрат, которые ему вновь и вновь приходится разрешать для оплаты своего плана революции в России.

Дополнение к личному делу Гельфанда:

Является ли Гельфанд шутником или просто алчным неплательщиком налогов? Для датских налоговых служб жонглер миллионами указывает за 1916 г. доходы всего лишь в 41 200 крон. Старшему судебному адвокату и налоговому советнику Ааге Фауршоу очень неловко, что ему не раз приходится подобающим образом торопить своего обремененного миллионами клиента д-ра Гельфанда учесть, наконец, его напоминание об уплате налога на собак в размере 12 крон: это произвело бы на чиновников лучшее впечатление.

ЧЕРНАЯ ИКРА И ПУШКИ

Когда в октябре второго года войны «придворный поставщик Его Величества императора и короля, Его Императорского и Королевского Высочества кронпринца» А. Миха предлагает оптовому покупателю и перепродавцу д-ру Гельфанду раков, устриц, омаров, королевских омаров и черную икру, в этом нет ничего каверзного. Торговец деликатесами, имеющий телеграфный адрес «Krebsmicha Berlin», предлагает директору Гельфанда Скларцу, проживающему в фешенебельном отеле «Эспланада», номер 236, прибыльную икорную сделку с известным в отрасли господином Шелеховым и побуждает его действовать. «То обстоятельство, что русские и немецкие газеты сообщили о сильном снижении потребления черной икры в Германии, что и соответствует действительности, несомненно поддержит наши совместные усилия», — пишет торговец.

Кто бы мог всерьез возражать против торговли деликатесами? Старая истина: годы войны — это время нужды, время нужды порождает дефицит, а торговля дефицитом сулит более высокие прибыли. Но закоренелая алчность Гельфанда, ввиду безбрежной широты его деятельности, вскоре вызывает толки и порождает завистников. В его нечистоплотные дела вовлечено слишком много людей, чтобы все могло сохраниться в секрете. Черная икра, уголь и презервативы никого не побуждают выйти из дела на пресловутые баррикады. Однако при прорыве политического и прежде всего политико-оружейного бойкота и эмбарго на торговлю стратегическими дорогостоящими ценными металлами для соответствующей военной отрасли ведущей войну великой державы дело обстоит уже иначе. Если торговая компания Гельфанда на нейтральной датской и шведской земле тайно доставляет из Англии в Германию стратегическое сырье, которое, будучи переработанным в снарядные гильзы, убивает британских солдат на Западном фронте, это может порадовать соответствующие инстанции в Германии. Однако когда немецкое энергетическое сырье течет через нейтральные Данию и Швецию в царскую военную промышленность и русские снаряды убивают немецких солдат на Восточном фронте, это едва ли может обрадовать какое-то германское ведомство. Так вскоре, прежде всего в социал-демократических кругах, полушепотом произносятся очень критические слова о Гельфанде — «наживается на войне». Тот, кого поносят, конечно, тоже узнает об этом. Он находит для себя, как ему кажется, простое оправдательное объяснение: «Цель оправдывает средства». Применительно к нему это должно означать, что для финансирования революции в России пригодны все средства, все средства торговли. Но при массовой гибели людей в окопах и снарядных воронках на поле боя затрепанный афоризм превращается в ужасную попытку оправдания убийства.

Гельфанд не хочет осознать, что он со своими торговыми прибылями от поставки туда-сюда стратегически ценных металлов ведущим войну державам в то же время обогащается на массовой гибели людей на полях сражений. Точно так же, как в это самое время и германский пушечный король Крупп. Ведь близкий друг германского кайзера и в годы войны получает от английского оружейного концерна Виккерс причитающуюся ему по торговому договору лицензионную выплату за каждый выпущенный снаряд с тиснением «KPZ» (Krupp Patent Zeitzbnder — дистанционный взрыватель, патент Круппа). Тем самым германский оружейный магнат Крупп зарабатывает на каждом английском снаряде «KPZ», выпущенном по немецким солдатам. Критики из социал-демократических кругов клеймят это накопление капитала Круппа как «деньги на крови».

И вот революционный теоретик социал-демократии, который несколько лет назад так бурно подчеркивал, что германская социал-демократия является его «новой родиной», наталкивается на растущую критику из своих собственных рядов. При всей жажде коммерческой прибыли критические мысли его немецких единомышленников все же очень неприятны для Гельфанда. Он замечает, что пара дел начинает идти у него несколько вразброд. В одних он хотел бы акцентировать все немецкое, в других — социал-демократическое, в третьих — торгово-политическое. И акцентировать все это опять же по-разному, в зависимости от войны или мира, победоносного мира или революции. Этот политшпагат выглядит, конечно, несколько своеобразно, когда Гельфанд 11 февраля 1916 г. со своего адреса в фешенебельном квартале Тиргартен (Берлин, В 10, Тиргартеиштрассе, 9) вновь пишет в Министерство иностранных дел ходатайство, чтобы стать германским, прусским гражданином:

«Настоящим я ходатайствую перед Королевским Прусским правительством о предоставлении прусского гражданства и прошу согласия и передачи данного ходатайства Королевскому Прусскому Министерству внутренних дел. […] Уже в 1896 г. я пытался получить германское гражданство. С началом войны я со всей решительностью встал на почву решений о победоносном ведении войны, принятых германской социал-демократией. В результате моих публичных выступлений в этом духе я вызвал к себе ожесточенную вражду официальных и патриотических кругов России и ее союзников, которые объявили меня изменником родины и развязали и все еще продолжают в печати Европы и Америки кампанию против меня, полную постыднейшей клеветы. Единственным основанием этих нападок является тот факт, что я родился в России и до сих пор еще не обладаю правами гражданина Германии, хотя я посредством воспитания, образа мыслей и моей жизненной деятельности принадлежу к Германии почти целое поколение.

Если я сейчас возобновляю мое ходатайство о предоставлении прав гражданина Германии, то делаю это как по личным причинам, т. к. желал бы, чтобы духовные узы, связывающие меня с немецким народом, были признаны и формально, так и в особенности по политическим причинам. Важно, чтобы в великой битве народов, которую развязала война, каждый проявил себя со всей своей силой. В моем случае это возможно только при условии, что я смогу действовать как полноправный германский гражданин».

Чтобы выйти из-под обстрела своих социал-демократических товарищей, Гельфанд пытается сформулировать оправдание для своего богатства и при этом, указывая пальцем на других, перечисляет исторически прогрессивных лиц, которые также не бедствовали:

«Следующим моментом, который вновь и вновь выдвигают клеветники, является то обстоятельство, что я составил себе состояние. На этом я должен