– Стряхнуть забыл после сортира? – поинтересовался я, с интересом разглядывая действительно шикарную штуку. Даже позавидовал.

Оценив мою шутку, призм клацнул жвалами – но одной жвале появилась нарисованная красная улыбчивая рожица – и втянул шип обратно в клешню:

– Классная хрень! Думаю, это яд. Испробовать бы.

– А что на придурках пацифистах не протестировал?

– А я минуты три назад сам узнал. И вот что еще…

– Да?

– Я ведь как узнал про скрывающийся в хвосте шип – мне будто подсказал кто – немигающие глаза призма уставились на меня – Кто-то сидящий внутри меня. Ну тот… второй…

– Насекомое?

– Ага. Как тот без слов она дала мне знать про шип… и я даже понял как именно чуть подкрутить полураскрытую клешню перед ударом, чтобы шип выскочил наружу…

– Она?

– Она! – уверенно кивнул Хван – Костяная прожорливая тупая сучка, что живет во мне. Я зову ее Клашей.

– Не говори Джоранн – хмыкнул я – А то она выковыряет из тебя Клашу при помощи ложки и пилки для ногтей.

– Ну да… ты только не смейся, командир. Такие просто у меня ощущения… И она кажется мне улыбчивой и доброй… заботливой и смелой… и живет она где-то здесь – новая рука гниды обрисовал круг на левой стороне груди.

– Меньше думай – больше делай – проворчал я, потягиваясь – Натягивай кирасу.

– Не налазит.

– Мне посрать. Облачайся. Первым делом прикрой башку.

– Понял.

– Долго я был в отключке?

– Четыре часа. Первый час ты дергался и что-то бормотал про покромсанных танцующих детей и бабу-ангела с наряженной елкой в заднице. Еще говорил про темные улицы, залитый кровью асфальт и про то, что полоскать содранную человеческую кожу лучше всего в старой стиральной машинке с парой колпачков жидкого мыла, но только без запаха – странно, когда мертвая кожа воняет кокосом… Потом ты затих и следующие три часа просто спал.

– Хорошо.

– Кошмар снился?

– Да нет – пожал я плечами – Что-то из прошлого повседневного. А это кто там к нам?

– Все те же – донеслось сверху – Можешь даже не вставать, лид. Мы сами.

– Опять – Хван явно попытался поморщиться, но с его лицом это вышло плоховато и эмоции он выразил злым перестуком жвал – Отряд прямо!

– Отряд прямо – согласился я, берясь за дробовик – Но на самом деле – дерьмо ходячее. И… – замерев на полушаге, я опустил слишком опасное оружие – Дерьмо! Всем убрать дробовики! Повторяю – никакой сука картечи или дроби! Вот дерьмо!

На нас двигался отряд из тридцати аммнушитов. Все вооружены. Десять из них – старцы преклонные ублюдочные, что смиренно жили, зная от творящемся здесь дерьме. Еще десять – неумело держащие в руках топоры и вилы девчонки в возрасте примерно от тринадцать до шестнадцати. И еще десять – просто дети. Самому старшему лет одиннадцать наверное. Зло насупленный, он тащит слишком большой для него топор.

– И это рай? – спросил я у пространства, по привычке ища взглядом полусферу наблюдения – И это сука рай? Дети идут в атаку!

Будто услышав меня, из-за домов донесся гнусавый дребезжащий голос:

– Они убили ваших родителей! Без жалости! Поганые грешники расправились с невинными! Вон лежат тела невинно убиенных! Мстить грешно! Мстить недозволительно! Но очистить нашу святую землю от грешной мрази – наш долг! Долг каждого аммнушита! Мы прогоним их! Прогоним прочь эту гнусь из нашего рая обетованного!

– Тигр! – мой голос сорвался на змеиное шипение.

– Лид?

– Достань говоруна!

– Да!

– Не убивать! Тащи сюда целехонького! И живо!

– Да! Котлета! За мной!

– Вашу мать! – заорала выскочившая из-за угла Джоранн – Охренели, придурки? Детей на убой посылаете?

– Просите смиренно, отроки и девы! Просите, старцы! Молите, прежде чем бить и гнать! Просите слезно иродов! – не унимался говорун.

– Грешники! – нестройным хором заговорили бойцы отряда – Убийцы родителей наших и родичей… просим вас – уйдите… Грешники! Убийцы родителей и родичей наших…

– Вы убили моего папу! – одна из аммнушиток – лет тринадцать – закусив губу, вскинула дробовик.

Выстрел выбил оружие из ее рук, ударил по лицу, отбросил назад. Накрытая залпом картечи с криком крутнулась Джоранн. Хван рванул в ее сторону, сгреб одной рукой и утащил в прикрытие. Ругающаяся рыжая дура держалась за бедро – похоже, одна картечина прошла мимо щитков защиты.

Грянуло еще два выстрела. Стволы были задраны слишком высок, оа. Пуля из винтовки и дробовой залп ушли в небо. Я рванул вперед. Проскользнул мимо натужно замахнувшегося старца, коротко ударив его в горло. Подхватил с земли дробовик, перепрыгнул стонущую девчонку и всей массой врезался в сплоченную груду попытавшихся отпрянуть человеческих тел. По шлему пришелся слабый смазанный удар вил, следом мне в стальной живот ткнулся такой же садовый инвентарь, свободной рукой я вырвал топор из мальчишеской руки, плечом сбил пару детишек, стараясь не покалечить, оступив, позволил шедшему на меня с топором старику опустить оружие на голову второго старца. Не обращая внимания на изумленно рухнувшего на колеи дебила с топором в седой голове, я расшвырял всех, кто мешал, забрал оставшийся огнестрел и по крутой стремительной дуге вернулся на позиции, где зло бросил трофеи у стены. Дерьмо! На земле корчились ушибленные злым грешным дядей дети, из головы старика выдернули топор, после чего ему на плечо упала морщинистая рука невольного убийцы, что тревожно спросил:

– Ты как, Лазарь?

Что-то пробулькав в ответ раненый рухнул. Уселась, утирающая разбитое дробовиком окровавленное лицо девчонка, не отводя от меня злого взгляда. Хороша. Очень хороша. Будь у меня в запасе годы – я бы не забыл о такой потенциально прирожденном бойце.

– А-а-а! – к небу взметнулся дрожащий гнусавый крик. Раздалось три выстрела. Послышались новые крики, а следом дикий звериный рев Тигра.

Еще через минуту – «отряд мстителей» так и продолжал оставаться на месте – вернулся Тигр, несущий на плече смешно брыкающегося придурка.

Сбросив его к моим ногам, он отступил. Взгляды присутствующих скрестились на подскочившем и тут же перепугано замершем мужичке с козлиной бородкой и выбритой верхней губой.

– А че ж ты сам не пошел? – улыбнулся я, не глядя больше на мужичка. Я не отрывал взгляда от посланных на смерть «бойцов» – Почему детей в бой послал?

– Так не на смерть! – встрепенулся мужичок – Ведь есть и в вас святого крупица! На детей бы руки не подняли!

– Говорить ты мастак – хмыкнул я, вынимая из кобуры револьвер.

– Погоди, чужак! Погоди! Мы одного хотим – чтобы вы у…

Выстрел не дал ему закончить. Пуля ушла в живот, гарантировано пробив желудок. Следующие четыре быстрых выстрела я всадил ему в плечи и таз, старательно целясь, чтобы раздробить кости. Не удовольствовавшись, с силой пнул ботинком в правый бок, стараясь всадить окованный сталью носок как можно глубже. Я буквально ощутил, как внутри его тела что мерзко хрустнуло. И пятый выстрел прямо в яйца. Чтобы посылающий детей на смерть ублюдок не вздумал плодиться. Искалеченный мужик даже не крикнул. Он отрубился сразу после первой пули – а жаль.