— Наш ритм — да, меняется, — говорил Юрий Петрович, — оттого мы попадаем то в ускоренный темп, то в замедленный, но это обманка. Ты, Глеб, хочешь перескочить через естественный отрезок и сразу в результат попасть, а его может не быть. Скорей всего его нет еще. Времени-то прошло мало, чтобы получить достаточно четкие данные. Ко всем неприятностям наш канал, связанный с полицией, не сделаешь постоянным источником информации.

— Почему? — спросил Слава.

— Потому что заподозрят во мне шпиона. Так что распределяйся, Глебушка, во времени, будто со стороны тебе не светит получить лафы. Что у вас, отроки?

Похвастать им нечем, кроме того, что Глеб придумал способ безбоязненно передвигаться по городу: он купил велосипед. Не простой, спортивный.

— Не понял, в чем тут фишка? — пожал плечами Юрий Петрович.

— А он приобрел и полную экипировку профессионального велосипедиста, — сказал Слава. — Представь: катит спортсмен на велике. На нем форма, шлем, перчатки, очки… Ты остановил бы его, чтобы посмотреть документы?

— Вряд ли… — После небольшой паузы Юрий Петрович рассмеялся. — Неплохо! На носу торчишь, но спрятан, как под шапкой-невидимкой. Молодец.

Его заразительный смех подхватил и Глеб. Только племянник не разделил их веселости, он припас нерадостные вести и нарочно оставил их напоследок:

— Я заезжал в нашу клинику, буквально передо мной там побывали копы.

Сообщение получилось сродни бомбе, вмиг расстроило веселье. Выходит, Глеб точно просчитал: сначала полицейские выясняют имя и фамилию Дины, а с ее телефоном это сделать просто; потом друзья дают показания, как гуляли в клубе, Глеб увел Дину; те же друзья-знакомые рассказывают, где найти подозреваемого. Было бы неплохо так же легко просчитывать и дальнейшие действия полиции, только это полная утопия.

— Новости не все, — после паузы произнес Слава. Сам тон ничего хорошего не предварял, значит, новости препаршивые. — Валерка звонил…

— Легавые были у нас дома? — догадался Глеб и окончательно скис.

— Обыскали квартиру, — подтвердил Слава. — Короче, отпечатки твои…

— Понятно, теперь они получили доказательства, что я… Черт!

— Пока ты главный подозреваемый, — остудил его Слава. — И не более того. Завтра я пойду в клинику, а ты продолжишь поиски девушки-фотографа один. Карина говорила, полиция интересовалась, когда я появлюсь на работе. А мы не предупреждали ее, что прогуляем, она там что-то мямлила.

— Ууу… — протянул Глеб, раскачиваясь из стороны в сторону. — Раз интересовались твоей персоной, значит, побывали и на твоей квартире, а тебя не было дома. Плохо. Думаю, они сообразят, что ты помог мне сбежать.

— Хватит паниковать, — ударил о стол ладонью Юрий Петрович. — Ну, знают про вас, и что? Ты отшельником жил, без друзей и врагов? Сюда они не приедут.

Глеб его оптимизма не разделил:

— Все их силы направлены на мою поимку, а не на поиск убийцы. Ловить проще, чем искать, не согласны?

— Не согласен, но тебе сейчас трудно что-либо объяснить. Давайте лучше продумаем, что нас может выдать.

— Рано или поздно они догадаются сюда приехать…

— Если сами не наведем, не приедут, — не дослушал Юрий Петрович. — Желательно сейчас все предусмотреть! По возможности, конечно. Телефоны надо заменить.

— Глеб потерял, — поставил его в известность Слава, — я дал ему свой запасной…

— Дал свой? Надеюсь, Славик, ты не звонил сам себе?

— То есть? — напрягся племянник.

Глеб хлопнул себя по лбу и сполз по стулу, приняв позу полулежа, до него раньше дошло, чем до Славки:

— Легавые проверят связь, им дадут твои номера, Славка, и распечатку звонков. А мы с тобой созванивались сегодня, получается, ты сам себе звонил.

— Вот блин! — ударил ладонью о ладонь Слава. — И что теперь?

Хоть и пожилой Юрий Петрович, хоть и зовут его два друга стариканом, снисходительно ухмыляясь, а соображаловка у него работает быстрей. Видимо, потому, что ему не знакомо ощущение загнанного в угол зверька, как Глебу (хотя его пока никто не гонял), и не давила на психику мысль, что отдуваться и отбиваться предстоит одному, как обстояло дело с племянником.

— Не паникуйте, это первое, — сказал обнадеживающим тоном Юрий Петрович. — Слава, договорись с Кариной, ну, мол, твоя трубка была у нее.

— Сделаю. Она согласится.

— И даже будет стоять насмерть, — заверил дядя. — Ведь если вас посадят…

— А меня за что? — вытаращился Слава.

— За компанию. Как укрывателя преступника. Карине есть за что держаться: если вас не будет, она потеряет работу. Второе. Завтра купим новые телефоны и сим-карты на вымышленные имена, чтобы уж наверняка не дать полиции повода подозревать нас в сговоре.

— При продаже сим-карты требуют паспорт, — заметил Глеб пессимистичным тоном.

— Н-да… — ухмылялся Юрий Петрович. — С такими умниками, как вы, я скоро отупею. Спорим, завтра добуду три трубы с симками без проблем и без паспорта? А сейчас — спать, оболтусы!

В полупустом вагоне электрички Марина смотрела в окно с равнодушием человека, которому все в этом мире набило оскомину. В ее руках замерли спицы, вязание сползло с колен, касаясь грязного пола. Она поднялась чуть свет и с тяжелой головой. Не выспалась. Давно поднимается после сна уставшей, измученной и как результат — раздраженной. Рановато ее начала мучить бессонница, признак надвигающейся старости. Другие в сорок три спят как сурки, скачут как лошади на ипподроме, а Марина и в душе, и физически чувствовала себя старухой. К тому же она упрямая старуха, не смирившаяся с разочарованиями, потому нервы ни к черту, что осложняет и без того нерадостную жизнь. Однажды, оглянувшись по сторонам, она заметила, что друзья куда-то подевались, никого нет рядом. А Марина вовсе не отрицательный персонаж из бездарного фильма, но многие считают ее психопаткой, чуть ли не монстром. Просто сломался некий винтик, державший внутреннюю систему, вот и заносит ее почем зря. Умом она понимает свой главный недостаток, но приступы агрессии накатывают все чаще, и чем отчетливей Марина слышит себя, тем неистовей становится, «стоп» сказать себе почему-то не в состоянии. Ну, пьет таблетки… они мало помогают. Да и что может помочь в таких обстоятельствах? Вложить в дочь всю душу, деньги, ум, время, мечты, отказывать себе во всем, жертвовать собой… и в результате получить аморфное существо, безынициативное, не имеющее цели, ничего не умеющее! Марина скрипнула зубами, бросив шепотом воображаемой дочери:

— Гадина. Я все для тебя, все! А ты, дрянь, не захотела прийти на готовенькое. Тебя убить мало!

Она сжала кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони, от боли в глазах потемнело. А может, это нахлынули слезы обиды, которые всегда заслоняют свет? Марина чуть не проехала остановку, но вовремя подскочила, схватила сумку и… едва не упала, запутавшись в вязании на полу. Подхватив работу, она побежала к выходу, теряя по дороге спицы, но уже не возвращаясь за ними, ведь электрички долго не стоят. Нюанс: вяжет она для дочери модную вещицу, чтобы пополнить гардероб этой тупицы, чтобы Ася выглядела на все сто, а взамен что? Одна неблагодарность и свинство.