идти на все четыре стороны, — продолжила витамант. — Или же продолжить путь со мной, но на особых условиях вита-источника.

— То есть… — начал Сергей.

— Я буду платить тебе по силикве за каждый половой акт по запросу… — произнесла Мария.

— Нет, я не шкура, — покачал головой Стрельников. — Собой никогда не торговал и не собираюсь. Давай замнём эту тему.

— Жаль, — с искренним сожалением в голосе произнесла Мария. — А мне нравилось, с каким пылом ты создавал со мной витаэнергию…

— Значит, наши пути здесь расходятся, — произнёс Сергей.

— Выходит, что так, — кивнула Мария. — Что ж, была рада путешествовать с тобой, но… не мог бы ты оказать мне ещё одну услугу?..

Через полтора часа, Сергей вышел из номера, на ходу застёгивая брючные пуговицы. Мария — очень странная баба.

Его опыт взаимодействия с магами подсказывал ему, что они все странные, но Мария ещё страннее тех, с кем он когда-либо имел дело. Будто не от мира сего, во взаимоотношениях с людьми практически не разбирается, как инопланетянка какая-то. Шуток вообще не выкупает и начинает смеяться только тогда, когда понимает по лицу собеседника или по реакции других людей, что надо смеяться.

«Странная, но зато трахается всегда как в последний раз», — подумал Сергей, выходя на улицу.

Понятно, что это ей нужно больше для дела, но она не упускала возможности получить удовольствие в ходе восполнения энергии.

«Что же делать теперь?» — спросил себя Сергей.

От Фив не так далеко до Адрианополя, но тот разрушен и вокруг него расселились людоеды, с которыми дел иметь ему ну вот совсем не хотелось.

Иным путём, кроме как не через земли бывшей Фракии, на Стоянку попасть можно, но это будет очень долго. Если бы он не был вынужден отрабатывать своё спасение…

А теперь у него почти нет денег — не хватит на провиант в дорогу, пороха мало — большая часть отсырела, пока он лежал в отключке, ну и дальнейший маршрут непонятен — идей, как быть дальше, пока что, ему в голову не приходит.

Скорее всего, как в «старые добрые» времена, придётся наниматься на работу к местным ремесленникам и упорным трудом зарабатывать себе деньги в дорогу.

«Или рискнуть и наняться в охрану каравана?» — спросил он себя. — «Можно наняться на путешествие в Ираклион-на-Эвиносе, оттуда в Сиракузы, а уже из них в Сузы. Да, путь неблизкий, сильный крюк, но так можно избежать Террора и Нимейских болот…»

Последние две локации — горная цепь, названная Ужасом не просто так, а из-за повышенной концентрации разной нечисти, обитающей в них, а болота — они на то и болота, что там вечно водится какое-то смертельно опасное дерьмо. Начиная от особого вида гадюк, чей яд широко известен среди любителей гарантированно устранять конкурентов, заканчивая настоящими нильскими крокодилами. Вот последние — это главная беда тех мест, но, в то же время, главное их спасение. На людей они нападают редко, особенно когда люди не суются на болота, но зато активно питаются ходячими мертвецами.

У Нимейских болот не наблюдается сильных мертвецов, потому что, на определённом этапе, тамошние мертвецы забредают на болота и там их ждёт незавидная участь. Стрельникову очень не хотелось пересекаться с подобными тварями, потому что их пули точно не берут…

— Надо приводить оружие и экипировку в порядок, расчехлять НЗ и покупать хоть какую-то броню… — принял Сергей решение.

Он не видел причин не идти на Стоянку, ведь там есть ответы, и он их получит.

Глава девятая. Удача мертвецов

/15 июля 2027 года, холодное синее море/

— Волна! — крикнул Майк Морхейм.

— Приготовиться!!! — скомандовал я.

В следующую секунду нас накрыло очередной волной ледяной воды.

«Рассекающий волны» был покрыт наледью, вёсла были покрыты наледью, мы были покрыты наледью, кто-то из ребят ослеп, потому что их глаза получили холодовое повреждение, но мы держались курса.

Идея с цепями, как оказалось, была блестящей, потому что как только мы прошли по морю километров пять, как началась убийственная херня с волнами. Очень повезло, что мы повысили плавучесть баркаса пенопластом, поэтому совершенно неважно, что волны перехлёстывают через борт, ведь баркас непотопляемый.

— Все за вёсла, джентльмены! — дал я команду, когда волна сошла. — Мистер Стрейн, дайте ритм!

Сам я тоже сидел за веслом, в носовой части по правому борту.

Застучал обледенелый барабан, дающий ритм для гребцов. Немёртвые прекратили сидеть неподвижно и начали грести, подчиняясь ударам барабана.

Я, почему-то, опасался морских туманов, которые собьют нас с курса и мы выйдем в Тихий океан, где сгинем без следов, но видимость была отличной, на километры вокруг, а главная опасность — это волны ледяной воды, способные укокошить даже мертвеца…

Шли часы. Фрэнк Пирс, кое-что сведущий в мореходстве, говорит, что мы идём со скоростью где-то два-три узла в час. Я не знаю, сколько это в километрах, но, по ощущениям, очень медленно.

— Земля! — вдруг заорал Морхейм.

— Это не земля, твою медь! — ответил я ему. — Это сраный айсберг! Ох, сука-твою-мать, всем приготовиться — волна!!!

Нас опять окатило ебучей морской водой, после чего мы опять были вынуждены восстанавливать ритм с помощью барабанщика.

А если Пирс уже облажался и мы прямо сейчас идём вглубь Тихого океана или заходим в Японское море?

Не хочется думать о том, что будет в любом из этих случаев…

Но мои страхи и опасения не оправдались, потому что лично я увидел перед нами землю, примерно в пяти-шести километрах прямо по курсу.

— Земля! — вновь заорал Морхейм. — Земля, повелитель!

— Я и сам вижу! — ответил я. — Пирс, давай туда! Похоже на причал! Гребём живее, джентльмены! Скоро встанем на твёрдую землю!

До берега шли ещё где-то полтора-два часа, ведь увидеть землю — это одно, а добраться до неё — совсем другое.

— Как встанем, сразу оружие к бою, — приказал я. — Территория, безусловно, враждебная, потому не расслабляйте булки!

Тут тоже береговая линия была покрыта льдом, но зато на самом берегу снега было не так много, как на юге Сахалина — связываю это с общей открытостью местности и сильными северными ветрами.

— Гребите! Гребите! — приказал я, когда мы заехали днищем на льдину.

Так мы проехали по льду метров десять, после чего окончательно встали.

— По одному, с носовой части! — дал я распоряжение. — На льду не кучковаться, сразу идти на берег!

Длинной цепочкой мы сошли на берег, оставив баркас.

На японском берегу в глаза бросался волнорез, представленный в виде металлической решётки, ныне покрытой толстым слоем полупрозрачного льда.

— Вот эту срань надо будет забрать, — указал я рукой на волнорез. — Сталь должна быть неплохая, с антикоррозийными присадками. Ого! Вы тоже это видите⁈

— Да, повелитель, — ответил Аллен Адам.

— Это же сраные корабли! — воскликнул я.

Решетчатый волнорез укрывал искусственную бухту для катеров и кораблей, которые так и вмёрзли во льды, никем не востребованные. Значит ли это, что тут всё происходило гораздо жёстче, чем в России, где мы видели древние следы сопротивления и попытки людей смыться куда-то? Или это какие-то японские культуральные штучки, ну, типа, самурай гибнет вместе с островом, Призрак Цусимы и вся херня? Хрен его знает.

Лёд под нами очень толстый, поэтому катера и кораблики вмёрзли основательно. Можно будет, в перспективе, выдолбить их изо льда и перетащить в иной мир. Вон там есть военные катера, судя по камуфляжной расцветке — с такими будет очень легко навести шорох и террор на реках…

— Все за мной, — приказал я.

Идём к ближайшему зданию — маленькая одноэтажка с иероглифами на вывеске. Что это, кого это, зачем это — без понятия. Скоро выясним.

Характерных следов деятельности вегмов нет, хотя мы не самые большие эксперты по их следам деятельности…

— Я захожу, остальные за мной, — решил я, взявшись за ручку двери.

Оказалось не заперто, но внутри обнаружилось что-то вроде автобусного вокзала. Прохожу чуть вглубь и понимаю, что это и есть автобусный вокзал, но очень маленький. Учитывая, что его поставили для обслуживания столь миллипиздрического городка, размеры его, скорее, нормальные.

Внутри кости, пыль, снег у выбитых окон, старые пятна крови, разбросанные шмотки, сумки и остальные атрибуты внезапной и массовой гибели людей. Я, примерно, посчитал видимые пары обуви и понял, что тут погибло около двадцати человек разного возраста и пола.

— А это интересно… — пошёл я к мятой железной