Несмотря на троекратное превосходство болгар (30 тысяч у них против 10 тысяч у русов), Святослав одержал над ними победу, захватил город Малую Преславу и, облюбовав его, решил там осесть. Свою новую резиденцию он переименовал на русский лад в Переяславец и объявил, что это теперь столица Руси вместо Киева.

Такое основательное утверждение русского князя на Балканах в планы Константинополя, разумеется, не входило. Путем тайного сговора с печенегами, получившими хороший куш, греки побудили их совершить набег на Киев. Степняки осадили город и были близки к тому, чтобы его захватить, но тут подоспел передовой отряд одного из воевод Святослава, а потом и он сам с дружиной, и печенеги откатились назад в степи.

По свидетельству летописи, тогда между матерью и сыном состоялся тяжелый разговор. Ольга сильно хворала, ослабела, чувствовала близкую смерть. С каждым днем ей становилось все хуже. В который уже раз она упрекала сына в том, что он постоянно на чужбине, чем ставит под угрозу всю свою державу. «Дальние земли возьмешь, а свои потеряешь», – вразумляла его княгиня. «Не любо сидеть мне в Киеве, матушка, – отвечал он ей. – Хочу жить в Переяславце на Дунае. Там средина земли моей. Туда стекается все доброе: от греков – золото, ткани, вина, овощи разные; от чехов и венгров – серебро и кони; из Руси – меха, воск и мед».

Вскоре Ольга умерла, и Святослав переложил ношу, которую та столь долго тянула, на своих сыновей. Старшему, Ярополку, он доверил княжить в Киеве, а двух младших – Олега и Владимира – посадил одного в земле древлян, другого в Новгороде. Для себя же он не видел смысла оставаться на Руси – вернулся на Дунай и, начав военные действия, завладел тогдашней столицей Болгарии Великим Преславом (969), одержал победу над войском болгарского царя Бориса II, взял в плен его самого и в результате занял ключевые позиции на Балканах, фактически оказавшись на подступах к Царьграду.

Болгарского царя, заключив с ним взаимовыгодное соглашение, Святослав вскоре отпустил, и тот вернулся к исполнению монарших обязанностей, но уже в качестве сторонника русского князя. Позднее греки отстранили Бориса от власти и вместе с семьей увезли в Константинополь. Здесь они подвергли его унизительной процедуре, заставив публично снять с себя тиару, покрытую пурпуром, золотом и бисером, багряницу (широкий алого цвета плащ, подбитый мехом) и красную обувь. Развенчание монарха символизировало конец болгарской государственности, и действительно Восточная (дунайская) Болгария при Иоанне Цимисхии становится частью его империи.

Конечно, Святослав понимал, что, оказавшись далеко от родной земли, его войско не долго будет боеспособно. Как хороший дипломат, он ищет союзников и пытается опереться на ту часть болгар, которые готовы ради своей страны воевать вместе с русами против Византии. Официальный Преслав идет на заключение мирного договора с русичами, но влиятельная и враждебная Святославу группировка болгарской знати предпочитает объединиться против него с греками.

Расстановка сил резко меняется. Новый византийский император Иоанн Цимисхий был видным полководцем и, изучив излюбленную стратегию и тактику русского князя, выступил против него с большим войском, лишив Святослава преимущества нанесения внезапных молниеносных ударов и навязав ему оборонительные действия. Потерпев поражение под Аркадиополем, русская рать под натиском греков отступает к крепости Доростол на Дунае. После ее двухмесячной осады византийцами Святослав решил дать сражение. Осознавая, что силы не равны и он ведет воинов на верную смерть, князь, по словам летописца, сказал: «Так не посрамим земли Русской, но ляжем костьми, ибо мертвые сраму не имут (не знают. – Ред.), а если побежим, покроем себя позором. Так не побежим, но станем крепко, а я пойду впереди вас. Если моя голова падет, то сами решайте, как вам быть». И дружинники все как один ответили: «Где твоя голова ляжет, там и мы свои головы сложим».

Битва была ожесточенной, упорной, но как мужественно ни билось войско Святослава, перевес сил был не в его пользу, и пришлось отойти под защиту стен Доростола.

В этих условиях единственный выход из положения, который видит князь, – это заключение мира ценой потери захваченных на Балканах территорий. Цимисхия такой поворот событий вполне устраивал, и он согласился беспрепятственно разрешить Святославу увести его значительно поредевшую рать на родину. В ходе переговоров произошла личная встреча византийского императора и русского князя. Ее очевидец, греческий историк Лев Диакон, оставил запоминающийся словесный портрет Святослава. Когда Цимисхий со свитой и телохранителями уже был в условленном месте и поджидал русов, к дунайскому берегу причалила ладья. Святослав, пишет хронист, «сидел на веслах и греб вместе с его приближенными, ничем не отличаясь от них. Вот какова была его наружность: умеренного роста, не слишком высокого и не очень низкого, с густыми бровями и светло-синими глазами, прямым носом, безбородый, с густыми, чрезмерно длинными усами над верхней губой. Голова у него была совершенно голая, но с одной стороны ее свисал клок волос – признак знатности рода; крепкий затылок, широкая грудь и все другие части тела вполне соразмерные, но выглядел он хмурым и суровым. В одно ухо у него была вдета золотая серьга; она была украшена карбункулом (рубином. – Ред.), обрамленным двумя жемчужинами. Одеяние его было белым и отличалось от одежды его приближенных только заметной чистотой».

Во внешности, в том, как держал себя Святослав, было что-то устрашающее – недаром современники сравнивали его с барсом – могучим и ловким зверем.

Возможно, уже тогда почувствовав скрытую угрозу, исходящую от русского князя, император Цимисхий замыслил покончить с ним. Не потому ли он не противился тому, чтобы русичи взяли с собой захваченные ими богатые трофеи, что уже тайно связался с печенегами и подговорил их напасть на Святослава у днепровских порогов? Как всегда, византийцы не поскупились и щедро авансом отблагодарили степняков за их услугу. Предупредив, что в случае успеха им перепадет еще больше, так как русские отряды возвращаются на родину с изрядной добычей.

Напрасно опытный воевода Свенельд, предвидя засаду, убеждал князя идти на Русь не через пороги, а обходным путем. Святослав не послушался – угодил в расставленную западню и, как мог, отбивался со своей малой дружиной от обложивших со всех сторон печенегов, пока не рухнул замертво, изрубленный их саблями. Печенежский хан Куря, празднуя победу над славным воителем, велел отрезать ему голову и сделать из черепа, оковав его серебром, чашу, из которой пил вино во время пиров. Он был убежден, что каждый глоток придает ему доблесть и сообщает дар воинского искусства убитого князя.

Затяжные войны и походы Святослава подняли международный престиж древнерусского государства, расширили его торговые связи с зарубежным миром, особенно со странами Востока. В то же время постоянное напряжение сил, недостаточное внимание внутренним делам, заметная убыль мужского населения, погибшего в сражениях, ослабляли Русь, подрывали основы ее хозяйства.

Как и другие князья-язычники, Святослав был многоженцем, но, имея детей от разных матерей, обо всех в равной мере заботился и даже сына Владимира, прижитого от ключницы Малуши, служившей у Ольги, ни в чем не обделил, признав за ним такие же права, как за остальными своими отпрысками мужского пола.