Придется убить и Магнала.

С южной стороны наружных трущоб и промзоны огромный улей выглядел занимающим все небо куполом зеленого света, бледноватым в лучах утреннего солнца и мутным в дыму бомбардировки.

Капитан Олин Фенсер из Вервунского Главного выполз из своей землянки и моргал, ослепленный холодным утренним воздухом. Сильно пахло термитом и фуцеленом, горевшим топливом и паленой плотью. Что-то изменилось этим утром. Но он никак не мог сообразить, что именно.

Взвод Фенсера, состоявший из пятидесяти солдат, располагался в юго-западных внешних трущобах, когда все началось. Вокс-связь оборвалась при первых залпах артобстрела, и им ничего не осталось, как окопаться и выживать день за днем под систематическим огнем, сравнивающим с землей промышленные окраины позади них.

Попасть в улей было невозможно, хотя Фенсер знал, что миллионы трущобных подались в том направлении. Он занял рубеж. Он разместился там вместе с тридцатью тремя людьми, оставшимися с ним, когда бронетанковая колонна Виголайна выкатилась по Южному шоссе в поля. Его взвод салютовал им.

Они скрывались в бункерах — многие со слезами гнева, боли или отчаяния — той ночью, когда разбитые остатки колонны прохромали обратно в улей.

Тогда у него оставалось двадцать человек.

В те дни Фенсер командовал сам, поскольку всякая связь со Штабом домов оказалась прервана. На самом деле он был уверен, что в улье никто не догадывался, что снаружи кто-то выжил. Он точно следовал букве боевого устава Вервунского Главного по непредвиденным военным ситуациям, создал сеть окопов, линии коммуникации и укрепления по всем трущобам, несмотря на продолжавшийся обстрел.

Его первый помощник, сержант Гросслин, заминировал дороги, а еще одна команда выкопала противотанковые рвы и ямы-ловушки. Несмотря на обстрел, они также соорудили трехсотметровый земляной вал, предварительно заполненный железными кольями, кусками рельсов, а также оборудовали защищенные мешками с песком позиции для трех стабберов и двух огнеметов вдоль шоссе.

Все это к десятому дню. Тогда у него оставалось уже восемнадцать солдат.

Еще трое погибли от ран или заражения к четырнадцатому дню, когда огни на орбите возвестили прибытие на планету подкреплений от Гвардии.

Был восход девятнадцатого дня. Перемазанный в крови и пыли, Фенсер шагал вдоль главной линии окопов, пока его солдаты просыпались и сменяли друг друга после утомительного ночного дежурства.

Но сейчас у него было шестьдесят человек. В Главном хребте сочли, что здесь все сровняли с землей, все погибли, — но они ошиблись. Не все из разрушенных наружных трущоб бежали в улей, хотя казалось именно так. Многие остались, упрямствуя, не желая или боясь пошевелиться. Пока продолжались бомбардировки, к Фенсеру постепенно стали прибиваться мужчины, женщины и даже дети, выбравшиеся из развалин. Он принимал штатских в любой бункер, какой считал подходящим, и назначал тщательно продуманный паек. Все дееспособные работники обоего пола были рекрутированы в авангардный батальон.

Они добыли драгоценные медикаменты в лазарете разбомбленной шахты и разбили полевой госпиталь в развалинах пекарни под руководством девочки-подростка по имени Несса, которая училась на медсестру. Они вынесли съестные припасы из столовых трех разрушенных фабрик в округе. Военный дом УКВГ на Западном транзите 567/kl обеспечил их арсеналом лазганов и револьверов для новых рекрутов, а также взрывчаткой и огнеметом.

Рекруты к Фенсеру приходили отовсюду. У него под командованием оказались клерки, в жизни не державшие оружия, ткачи со слабым зрением и оглушенные снарядами трущобные, которые могли воспринимать приказы только глазами.

Ядром его рекрутов, лучшими из них, были двадцать шахтеров из глубинной шахты № 17, которые в буквальном смысле слова вырыли себе путь из-под земли, после того как главный ствол их шахты обвалился.

Фенсер пригнулся и поспешил вдоль окопа, минуя взорванные дома, под упавшими кранами, потом по коротким соединяющим туннелям, которые его шахтеры выкопали, чтобы связать укрепления. Их помощь была даром Терры.

Он добрался до второй огневой точки на 567/kk и кивнул расчету. Капрал Ганнен готовил над примусом суп в своем оловянном котелке, в то время как его напарница, девочка-швея по имени Кали, вглядывалась в горизонт. Они были отличным примером того, как нужда превращает обычных людей в героев. Ганнен был обученным первым номером стабберного расчета, но ему лучше давалась подача ленты, чем сама стрельба. А у девочки оказался настоящий талант к обращению с самим стаббером. Они поменялись ролями, и капрал не счел ниже своего достоинства подавать боеприпасы для швеи вдвое младше его самого.

Фенсер двинулся дальше, миновал еще два блок-поста и нашел Гола Коли в его угловом гнезде, осматривающим шоссе. Коли, негласный лидер шахтеров, был крупным мужчиной с могучим торсом. Он прихлебывал горячую воду из видавшей виды оловянной кружки; лазган лежал рядом. Фенсер намеревался присудить ему внеочередное звание. Он заслуживал его. Он вывел своих людей из темноты, организовал из них сплоченные ответственные отряды и сделал все, что было возможно. И более того. Коли был движим свирепой, лютой ненавистью к зойканским врагам. У него в улье была семья, хотя он и не говорил о них. Фенсер не сомневался, что именно мысли о них давали ему силы.

— Капитан. — Коли кивнул, когда Фенсер протиснулся в укрытие.

— Что-то не так, Гол, — сказал Фенсер. — Что-то изменилось.

Могучий шахтер мрачно усмехнулся.

— Вы не заметили? — спросил он.

— Заметил?

— Обстрел прекратился.

Фенсер остолбенел. Обстрел настолько въелся в их повседневную жизнь за последние несколько недель, что он даже не заметил, когда его прекратили. А в ушах все еще стоял звон от прошедших ударных волн.

— Император, храни нас! — выдохнул он. — Какой же я дурак.

Он бодрствовал уже двадцать минут, но пока шахтер не указал, он не понимал, что их больше не обстреливают.

— Видишь что-нибудь? — спросил Фенсер, пробираясь к месту дозора рядом с Коли.

— Нет. Пыль, дым, туман… ничего конкретного.

Фенсер потянулся к своему скопу, и тут началось наступление зойканской пехоты.

Волна лазобстрела осыпала всю оборонительную линию трущоб, словно вспышки миллионов салютов. Сами объемы залпа ужасали. Девять солдат Фенсера погибли на месте. Еще трое, все из рабочих, бежали, абсолютно не готовые к пехотной атаке.

Гранаты и ракеты падали вокруг них, подняв на воздух два блок-поста. Еще один ударил в здание, и их драгоценные съестные припасы вспыхнули, словно свечка.

Люди Фенсера приготовились к обороне.

Он отдал приказ перевести оружие в режим одиночного огня, чтобы поберечь боеприпасы и батареи. Даже стабберным расчетам было приказано стрелять только на поражение. Их ответ на атаку Зойки был неубедительным и слабым.