Я проведал Мэнди в послеоперационной палате, и она уже могла двигать левой ногой. А потом встретился с ее мужем и выразил надежду, что она поправится.

Та ночь была одной из самых длинных в моей жизни. Я рано проснулся и отправился в больницу. На следующее утро я обнаружил улыбающуюся молодую мать, чьи ноги работали уже гораздо лучше. Это был великий момент. Через несколько дней она вышла из больницы с ребенком на руках, без всякого остаточного паралича.

Прежде чем уехать домой, Мэнди попросила меня присесть. Со слезами на глазах она спросила, почему я решил вернуться, чтобы спасти ее от жизни в инвалидном кресле. Единственное объяснение состояло в том, что Бог спас в тот день двух человек: красивую молодую мать и заботливого врача, который чувствовал ответственность за жизнь пациентки.

Мэнди и ее семья и сегодня живут счастливо.

И да, миссис Браун, я все еще ношу тот старый пиджак, который надо будет заменить на новый во время следующей поездки по магазинам.

Кевин Руссо, доктор хиропрактики

Как новый хиропрактик[35] в городе я нервничал из-за привлечения клиентов. Но все-таки мне было нужно платить по счетам, поэтому я был очень рад получить приглашение на встречу местных профессионалов, у которых уже была сеть клиентов и которые могли помочь выйти на новый уровень. Какая удивительная возможность! Этот день настал, и мои ладони были влажными, когда я проходил по красивому красному банкетному залу, в котором уже собрались местные профессионалы и влиятельные деятели.

Я сидел рядом с Джоном Робертсоном, специалистом по кризисным вмешательствам[36]. После представления руководства и молитвы мы вежливо побеседовали за обедом. Когда мы закончили, я встал, чтобы перейти к «настоящей» цели встречи — налаживанию контактов. Когда я извинился, Джон посмотрел прямо на меня и тихим, скромным тоном предложил мне присесть еще на минутку, чтобы рассказать мне историю, которую, по его мнению, я должен был услышать. Его искреннее выражение лица и мягкая улыбка обладали магнетизмом, так что я не смог отказать, откинулся на спинку стула и начал слушать.

— Когда я был моложе и только начал изучать профессию, — рассказывал он, — мне позвонила по кризисной линии психологической помощи молодая леди, которая сказала, что хочет просто поговорить с кем-то. Я позволил ей рассказывать о своей жизни довольно долго. Девушка отрицала, что у нее депрессия, но, пока мы разговаривали, у меня сложилось четкое впечатление, что ее нужно госпитализировать. Чувство становилось все сильнее, и я наконец поделился с собеседницей своим заключением. Как только прозвучали эти слова, она расплакалась и призналась, что собирается покончить с собой. Из-за возникшей во время разговора связи она согласилась обратиться за помощью в ближайшую клинику. Я проверил ее позже и обнаружил, что мою собеседницу госпитализировали в психиатрическое отделение городской больницы. В итоге пациентка выздоровела, и ее выписали.

По мере того как Джон рассказывал историю, его лицо оживлялось, в нем чувствовалась страсть к работе, которую я никогда ни в ком не встречал. Я сидел на краешке стула, слушая увлекательный рассказ. Он поведал мне, как осознал серьезность проблемы и как ему удалось распознать кризис.

Врач действовал, руководствуясь чувствами и инстинктами, а не только фактами.

Когда он закончил, я увидел, что люди расходятся. Встреча закончилась. С ужасом я понял, что упустил возможность расширить сеть контактов. История Джона, хоть и захватывающая, никогда не пойдет на пользу моей практике.

В половине второго я уже вернулся в офис и начал принимать пациентов. Это был один из самых долгих дней, и последний прием был назначен на семь вечера. К тому времени я всегда был очень уставшим и голодным. Последним пациентом оказался Тим Джонсон, строитель, который повредил спину на работе. Я чувствовал, что в общении было что-то необычное, но пришлось закончить опрос и приступить к лечению его травмы. Когда я завершил дела и вышел из офиса, было уже позже восьми.

Я запер дверь, но когда рука потянулась к выключателю, она замерла в воздухе. Появилось внезапное и необъяснимое желание позвонить Тиму Джонсону, последнему пациенту. Я знал, что дома меня ждет ужин, но все-таки вернулся к столу, взял телефон и набрал номер. Тим ответил, и я сказал, что почувствовал необходимость спросить о его состоянии. После неловкой паузы он все-таки решил рассказать. Тим боролся с депрессией и был неудовлетворен жизнью. Поскольку в тот день у меня состоялся разговор с социальным работником, специализирующимся на депрессии, я спросил Тима, могу ли их познакомить. Он согласился, и я повесил трубку, чтобы связаться с психологом.

К счастью, визитка Джона Робертсона лежала прямо на столе. Было несколько удивительно, что я сохранил ее, так как обычно выбрасываю карточки, которые не кладу в свой ролодекс[37].

Я позвонил в его офис и уже был готов оставить сообщение на автоответчике, как вдруг он снял трубку. Психолог работал допоздна и уже собирался уходить, когда услышал звонок. Я рассказал ему о последнем пациенте. Когда мы закончили, я перезвонил Тиму и поделился подробностями разговора, а затем отправился домой ужинать, довольный тем, что сделал то, что подсказывал внутренний голос. К счастью, события этого длинного разочаровывающего дня скоро затерялись в повседневности жизни.

Примерно через полгода, во время обычного рабочего дня в офисе, я обнаружил, что Тим Джонсон ждет меня в смотровой. Я вошел с улыбкой и хотел уже пожать ему руку, как Тим вдруг не выдержал и заплакал навзрыд. Я подошел, чтобы утешить его, но прошло много времени, прежде чем пациент успокоился настолько, чтобы рассказать мне свою эмоциональную историю.

— Шесть месяцев назад, — сказал Тим, — я был в глубокой депрессии и планировал вернуться домой и покончить с собой. У меня все было готово, но ваш звонок буквально спас меня. Когда я разговаривал с мистером Робертсоном, специалистом по кризисным вмешательствам, он смог распознать мое отчаяние и спокойно убедил обратиться в больницу. Меня поместили в психиатрический центр — консультации и лечение перевернули мою жизнь. Теперь у меня есть новая работа, где больше не нужно перенапрягать спину. Именно поэтому я к вам больше не приходил — теперь я доволен жизнью и я даже думаю, что она просто великолепна! Спасибо. Большое спасибо, что спасли мне жизнь!