Последние двенадцать часов были самыми тяжкими в его жизни. И самыми непредсказуемыми. Он, который всегда заранее скрупулезно планировал свою жизнь, входя в самые мельчайшие детали, искореняя любую случайность, с маниакальным упорством цепляясь за размеренную житейскую колею, оказался вовлеченным в стихию неведомого.

Днем он обнаружил изуродованный труп, потом дрался, стоя в луже крови, перерезал горло великану, который был вдвое выше его ростом… А вечером летит в Европу с женщиной, которую поклялся вычеркнуть из своей жизни.

Себастьян снял ботинки, вытянул ноги, закрыл глаза, но слишком большое возбуждение мешало погрузиться в сон. Он видел то бойню с лужами крови и трупами, то бегущего Джереми, которого хватают два урода… Однако мало-помалу усталость и мерный рокот моторов стали брать свое, обволакивая лихорадочно работающий мозг пеленой анестезирующего забвения. Кошмарные картинки стали меркнуть, расплываться. Пытаясь распутать кровавый ком событий минувшего дня, Себастьян невольно вернулся в прошлое, к той минуте, когда он увидел Никки в первый раз.

Их встреча-стычка не должна была иметь последствий.

Встреча, которая произошла семнадцать лет назад.

24 декабря.

В Нью-Йорке.

За несколько часов до Рождества…

Себастьян.

Семнадцать лет назад…

«Почему же я заранее не позаботился о подарках?!»

«Мэйсис» не просто суперуниверсам, это целый городской квартал, расположившийся между Бродвеем и Седьмой авеню. И 24 декабря «этот самый большой в мире магазин» был набит битком. Снег, который валил с утра, не разубедил туристов и ньюйоркцев в необходимости срочно купить подарки к Рождеству. В холле под гигантской елкой хор распевал рождественские гимны, а покупатели и зеваки толпились перед эскалаторами, торопясь разбежаться по десяти этажам прославленного магазина. Одежда, косметика, часы, украшения, книги, игрушки — в этом храме потребления любой охотник мог отыскать добычу на свой вкус.

«А меня-то как сюда занесло?»

Мальчуган с горящими глазами на бегу врезался в меня, бабуля отдавила ногу, от обилия народа голова шла кругом. Зря, зря я вступил на враждебную территорию! Я хотел обойти ее стороной, но что поделаешь? Разве можно прийти на Рождество к родителям без подарков? Так что же подарить маме? Ума не приложу! Может быть, шелковую косынку? Или в прошлом году я уже дарил ей косынку? Тогда сумочку. Ну и цены у этих сумочек. Сумасшедший дом! Тогда духи! Какие же выбрать?

С отцом куда проще. У нас с ним негласный взаимовыгодный договор. В четный год он получает в подарок коробку сигар, в нечетный имеет право на бутылку коньяку.

Я вздохнул и оглядел людей вокруг себя, чувствуя себя одиноким чужаком среди множества целеустремленных охотников. Продавщица-недотепа чуть было не надушила меня женскими духами, и я едва сдержался, чтобы не выругать ее. Неудивительно, что терпение у меня лопнуло, я схватил с полки первый попавшийся флакон и отправился к ближайшей кассе.

Стоя в очереди, я вытирал пот и ругательски ругал дуру-продавщицу, которая вконец испортила мне настроение.

— С вас пятьдесят три доллара.

Я стал доставать бумажник, чтобы расплатиться, и тут в нескольких метрах от себя заметил стройную девичью фигурку. Красивая девушка уверенным шагом направлялась к выходу из секции косметики. В небрежно наброшенной шерстяной накидке она выглядела очень женственно и соблазнительно. Серый берет. Короткая обтягивающая юбка. Сапоги на высоких каблуках. Сумочка последний писк.

— Молодой человек!

Я искал по карманам пальто очки, но кассирше надоело ждать, и она грубо вернула меня к себе и своей кассе. Я протянул ей кредитную карту, продолжая следить за прекрасной незнакомкой… И вдруг увидел, что к ней подошел продавец секции косметики. Мужчина в черной форменной одежде с уоки-токи в руках требует, чтобы девушка расстегнула накидку. Девушка возмущается, машет руками, но спрятанный в накидке косметический набор шлепается на пол, подтверждая, что воровство и правда имело место.

Служащий крепко берет ее за плечо и вызывает по радио подкрепление.

Я расплачиваюсь за духи и подхожу к девушке. Замечаю, что глаза у нее зеленые, на лице веснушки, а на руках длинные кожаные перчатки. Я вообще-то не имею обыкновения заглядываться на девушек. На Манхэттене красоток пруд пруди, но я не верю в любовь с первого взгляда. Однако сейчас это что-то совсем другое. Тот единственный миг, который у каждого бывал в жизни. Миг, когда чувствуешь: произошла встреча. Редкий миг. Необыкновенный.

У меня всего несколько секунд, чтобы решиться и не упустить своего шанса. Сейчас или никогда. Я открываю рот, не зная, что скажу в следующую минуту. Слова вылетают, словно кто-то мне их подсказывает.

— Мэдисон! Ты что? Думаешь, что все еще у себя в глухомани? — осведомился я, подтолкнув девушку локтем в бок.

Она посмотрела так, будто я свалился с Юпитера, а она никогда не видела юпитерианцев.

Я повернулся к служащему.

— Моя кузина Мэдисон недавно приехала из Кентукки. — Потом я взглянул на косметический набор. — И это все, что ты нашла для нашей дорогой тети Бэт? Сразу видно, заморачиваться тебе не захотелось! — И опять очень дружески повернулся к служащему. — Кроме «Вилмара», она больше нигде не бывала. Думает, что во всех магазинах кассы на первом этаже.

Он не поверил ни единому моему слову, однако магазин жил предвкушением праздника, и никому здесь не нужны были неприятности. Я предложил заплатить за набор и забыть о досадной случайности. На ходу я бросил девушке:

— Расплатишься со мной дома, Мэдисон.

— Ладно, ладно, — устало согласился служащий.

Я поблагодарил его улыбкой за понимание и поспешил к ближайшей кассе. Мигом заплатил за покупку, а когда вернулся, красавицы и след простыл.

* * *

Я бросился вниз по эскалатору, который полз вверх. Несся через три ступеньки. Проскочил через секцию игрушек, растолкав во все стороны мальчишек и девчонок, и оказался наконец на Тридцать четвертой авеню.

Снег падал крупными хлопьями.

В какую сторону она пошла? Направо? Налево?

Или — или. Я решился и свернул налево. Мне некогда было искать очки, а без них я вижу не лучше крота, так что и не сомневался: мне ее не найти. И все-таки бежал.

Скользкий, как каток, асфальт припорошило снежком. В пальто, со свертками под мышкой, я пробирался сквозь толпу куда медленнее, чем хотелось. Мне показалось, что по мостовой я побегу быстрее, и я перебрался на мостовую. Но очень скоро пожалел об этом: поток машин не лучше потока людей. Я опять перепрыгнул на тротуар, поскользнулся, упал и, увлекаемый инерцией, покатился дальше. Не знаю, сколько бы я катился, но, скользя, я подсек какую-то прохожую, она упала и затормозила меня.

— Поверьте, я очень сожалею, извините, — сказал я, поднимаясь на ноги.