Некоторые близкие друзья и коллеги порой говорили, что моими руками движет бог. Я не вполне понимал, что это означает. Просто писал для Эммы записки на салфетках и рассказывал о них другим. Я определенно не образцовый родитель или муж. Совершаю свою долю ошибок и страдаю теми же человеческими слабостями, что и любой другой человек. Делая это, я не ощущал себя ни святым, ни духовным. Да я даже не практиковал свою религию!

Моя жена не была воспитана католичкой, но всячески поддерживала духовную жизнь нашей семьи. Она отмечала все воскресенья, в которые мы не ходили к мессе. Я видел, что она дает мне возможность определиться, решить, когда я буду готов вернуться.

Мне и в голову не приходило, что именно Эмма станет инициатором нашего возвращения.

В школе вместе с ней учился один мальчик, который был симпатичен Эмме, как я заметил на нескольких пикниках и общественных мероприятиях, которые мы посещали вместе. Вероятно, для нее настала пора начать проявлять настоящий интерес к противоположному полу. Я не испытывал восторга оттого, что вступаю в эту фазу отцовства, но какая-то часть меня была тронута, увидев эту сторону жизни моей взрослеющей дочери.

Я не так уж много слышал об этом парнишке, но точно знал, что он посещает другую католическую церковь в нашем городе. Стало ясно, что Эмма по-настоящему запала на него, когда она небрежным тоном спросила, не сможем ли мы пойти к мессе в его храм.

Я улыбнулся и постарался не показать ей, что понял, в чем тут дело. И сказал: да, конечно, мы можем пойти к мессе в церковь Св. Марии.

Я был благодарен за свою беседу с отцом Дэном. Знание, что Бог в состоянии справиться с моим гневом, помогло мне показаться в церкви, не чувствуя себя лицемером. Я сидел и слушал слова Евангелия, Эмма приютилась со мной рядом, выворачивая шею, чтобы увидеть, здесь ли ее «друг». Темой проповеди было Евангелие от Матфея, 4:12–23. Я внимательно слушал притчу о том, как Иисус ходил близ моря Галилейского, призывая своих учеников отойти от их обычной жизни, и как они без вопросов последовали за ним. Я никогда не ощущал себя истинным учеником. Если Бог призывал меня, я всегда еле плелся.

Передав свое бремя в руки Божии, я стал ощущать легкость. Сидя на скамье, слушая проповедь, я пытался вслушиваться, чтобы понять, говорит ли со мной Бог. Куда Бог может вести меня?

Урок № 38

Не спи с кем попало

Уважай себя. Уважай своего любимого. Мне хотелось бы думать, что однажды ты влюбишься в своего Единственного и будешь с этим человеком до конца своей жизни. Я уверен, ты тоже хочешь в это верить. Секс должен быть приятным занятием, но тебе необходимо ценить себя и свое тело. Более того, стоит строить отношения с тем, кто любит и уважает тебя.

Я хочу, чтобы ты любила. Я хочу, чтобы у тебя хватало уверенности и самоуважения. Не теряй контроля.

Круг третий

Жизнь не обязана быть идеальной, чтобы быть удивительной.

Аннетт Фуничелло

Трудно победить человека, который никогда не сдается –

Бейб Рутникогда

Медленно складывая салфетку, я стер со щеки слезу. Иногда, пакуя обед для Эммы и надписывая для нее салфетки, я обнаруживал, что меня притягивают цитаты, которые мне необходимо было слышать, в которые мне необходимо было верить. А слезы текли потому, что теперь, в предрассветной тьме, я понимал, что мне хочется сдаться.

У меня снова рак.

У меня снова рак.

У меня снова рак.

Эти слова грохотали у меня в голове, точно ракетбол, отскакивая от стенок черепа и с каждым разом ударяя сильнее.

В конце сентября я прошел рутинное сканирование и в тот же день – биопсию. Сканирование должно было определить, есть ли у нас какие-нибудь «вопросы» с почками, а биопсия – оценить, не растет ли рак простаты. Я на несколько месяцев запоздал с проверкой. Но я ждал возможности оплатить прежние счета, прежде чем накопятся новые. Теперь наконец настало время выяснить, работает ли наше активное наблюдение.

КТ-сканирование выявило несколько «туманных» областей. Туманность я ненавидел. Туманность всегда означала новые исследования. Врачи рекомендовали МРТ. К этому времени регламент этой процедуры уже был мне известен. Я лежал в трубе, прислушиваясь к толчкам и шумам. Я не ожидал звонка на следующий день, поскольку МРТ была сделана только в восемь вечера. Однако врач позвонил мне в десять утра, чтобы сообщить, что у меня снова рак.

– У вас что-то на надпочечнике, – сказал он. – Мы можем влезть внутрь и сделать биопсию – или просто влезть внутрь и вытащить это. У вас имеется два надпочечника. Так что этот вам на самом деле не так уж нужен. Поскольку надпочечник расположен очень близко к почке, мы вполне можем предположить, что это распространился рак почки.

Доктор удостоверился, что у меня есть его сотовый номер – на случай, если я захочу о чем-то поговорить.

«Вот круто, теперь у меня есть номера мобильников всех моих врачей, – подумал я. А потом подумал: – Вот дерьмо, теперь у меня есть номера мобильников всех моих врачей».

Но завершил я разговор словами:

– Давайте сделаем это. Планируйте операцию. Вперед!

Мой врач ответил:

– Мистер Каллахан, я знал, что вы это скажете.

Я откинулся в своем офисном кресле и невидящим взглядом уставился в стену. Только-только начался новый учебный год – и вот вам, пожалуйста. Еще одна осень, еще один рак.

На этой неделе у нашей семьи было приподнятое настроение. Местная газета, «Ричмонд таймс диспетч», опубликовала статью о «Записках на салфетках». Я был глубоко тронут их интересом – и еще сильнее, когда увидел саму статью. Она занимала бóльшую часть первой страницы в разделе образа жизни и досуга и продолжалась на внутреннем развороте! Была даже краткая аннотация к ней на первой странице всей газеты. Это был щедрый дар и лучик света, так необходимые нам сейчас. Мне было больно при мысли о том, что вся эта ситуация сделала с Эммой, что ей приходится разговаривать с репортером о том, каково это – думать, что однажды она может меня потерять; и все же, если это поощряло другие семьи к более тесному общению, возможно, дело того стоило.

Но тогда почему я снова имею дело с раком?!

Мне потребовалось два дня, чтобы набраться храбрости сказать об этом Эмме. Когда я наконец сел разговаривать с ней, я все еще надеялся, что она каким-то образом поднимет вопрос о сексе, чтобы мне не пришлось ей рассказывать о моих делах. Увы, мне не суждено было произнести заготовленную речь о воспроизводстве человеческого рода. Вместо этого пришлось сказать ей, что у меня снова рак. Я крепко обнимал ее, сидевшую у меня на коленях, поэтому не видел, плачет ли она. Мой голос слегка дрожал, но я сумел начать говорить об игре «шлепни крота». Я объяснил, что мой рак может время от времени высовываться на поверхность, а мы просто будем шлепком загонять его обратно, как крота.