"вечную" кредитную карточку.

– Ты хоть поешь, – посоветовал Михайлов.

Выпив виски, Вдовкин закурил и с облегчением откинулся на стул.

– Вот теперь хорошо, – заметил благодушно. – А то все куда-то едем, летим. У тебя беспокойный характер, Алеша. Я тоже раньше таким был. Куда-то все спешил, суетился, пока не понял главное.

– И что же это?

– Да ничего особенного. Надо всего лишь уяснить, что любое выборочное усилие тщетно, потому что никак не влияет на продвижение к окончательной цели.

– Какой цели?

– Хороший вопрос. В нем самом заключен и ответ, который, увы, вряд ли тебя удовлетворит. С какой целью течет вода из крана? Чтобы пролиться. С какой целью лежит бревно на дороге? Чтобы его сдвинули. С какой целью живет человек? Чтобы умереть. Устраивает тебя такое?

– Меня – нет, а тебя?

– Вполне. Моя жизненная программа полностью Исчерпана, и теперь я наконец-то всем доволен.

Он потянулся к бутылке, но Алеша не дал ему выпить:

– Давай сначала позвоним.

Они сделали два звонка – в банк "Корпорейшн Лимитед" и в контору "Глезер и К°", которая торговала недвижимостью. Вдовкин разговаривал на немецком и английском языках с непринужденностью человека, болтающего с приятелями о погоде. Алеша им любовался, хотя не понял ни словечка.

– Все в порядке, – сказал Вдовкин, повесив трубку. – Директор банка примет нас завтра в шестнадцать ноль-ноль, агент по недвижимости приедет сегодня. Теперь я имею право немного заправиться?

– Кто же будет переводить, если тебя развезет?

– Я пьяный не бываю, ты же знаешь. К тому же успею соснуть часок.

Так и вышло. Наскоро заглотав пару рюмок, Вдовкин, не раздеваясь, повалился на шикарную "королевскую" кровать и захрапел. Алеша раздвинул высокие, от пола до потолка, ставни и вышел на балкон.

В плетеном креслице посидел, покурил. В полудреме впитывал картинки и звуки чужого мира. День клонился к вечеру, но до заката было еще далеко. Снизу от асфальта тянуло ядреным бензиновым парком. Беззаботные люди спокойно переходили дорогу под носом медленно скользящих машин. Прямо по тротуару нарядные дамы выгуливали собачек. Неспешно прошагал статный полицейский. В доме напротив, за занавеской, показалась смазливая женская мордашка, мелькнула, фыркнув, и исчезла.

К приходу агента из "Глезера и К°" Вдовкин очухался и раздобыл в недрах холодильника несколько жестянок пива. По его поведению нельзя было догадаться, что он в Цюрихе, а скорее можно было предположить, что в Малаховке. Пиво он меланхолично зажевал маринованным огурчиком.

– На сухую сидим, – сказал он. – И это грустно.

Тут как раз постучали в дверь. Явился солидный любезный господин в летнем светлом костюме, лет сорока.

Радостно жал им руки, улыбался в разные стороны, произносил какие-то затейливые фразы, но их Вдовкин не переводил. Господин представился: мистер Кугельман. Потом вывалил на стол множество ярких проспектов, которые Вдовкин, не просматривая, передвинул Алеше, и со словами: "Гость хочет водки!" удрал на кухню к холодильнику. Вернулся сияющий, с бутылками и рюмками. Дело пошло веселее, и вскоре Михайлов отложил один из проспектов, на котором был изображен двухэтажный особняк с парком и видом на горы. Вилла в Альпах. Цена – восемьсот тысяч долларов.

– Недорого, – сказал Алеша, – но хорошо бы поторговаться.

Еще через полчаса Вдовкин и мистер Кугельман выпили на брудершафт, после чего Вдовкин сплюнул на ковер, а мистер Кугельман прополоскал рот водкой.

– Артачится, сука немецкая, – с улыбкой сообщил Вдовкин Алеше. – Не хочет сбавлять. Они же здесь за каждую копейку удавятся.

– О чем же вы столько времени балабонили? – разозлился Михайлов.

– Обсуждаем вопросы преступности. Что любопытно. Они опасаются проникновения нашей мафии на их рынок. Даже готовят специальный закон против русских гангстеров. Их можно понять. Жили мирно, наживали добро, копили проценты, делили все по правилам, а тут азиатский бандит с дикой рожей налетел как саранча. Поневоле содрогнешься.

– Ты ему все сказал?

– Посочувствовал. У него трое детей. Я пообещал, что если мы Швейцарию на корню скупим, то его отпрысков по знакомству устроим в наш приют.

– Кончай комедию. Женя! Скажи ему, шестьсот тысяч – наша крайняя цена.

Для убедительности Алеша сам показал мистеру Кугельману шесть растопыренных пальцев. Тот радостно закукарекал и согласно закивал.

– Что он говорит?

– Говорит, цена и так заниженная, потому что владелец виллы недавно обанкротился. Он не имеет права сбавлять ни цента.

– Спроси, когда можно взглянуть на дом.

Вдовкин разлил по рюмкам водку, все чокнулись, выпили, и Вдовкин с Кугельманом вторично поцеловались.

Договорились, что послезавтра мистер Кугельман пришлет за ними машину и отвезет на озера. Перед уходом мистер Кугельман нацелился и с Алешей облобызаться на брудершафт, но тот уклонился.

– Я тобой недоволен, Евгений Петрович, – сказал он В до вкину, когда остались одни. – Ведешь себя как-то не заинтересованно, а ведь я тебе десять процентов комиссионных плачу с каждой сделки.

Вдовкин с блаженной миной разглядывал внутренности распахнутого холодильника. Ответа Алеша не дождался.

– Пойдем, что ли, поужинаем?

– Зачем? – удивился Вдовкин. – Да тут на целую неделю запасов.

– Город не хочешь посмотреть?

– Какой город? Цюрих, что ли?

– Хотя бы и Цюрих. Раз уж приехали.

Вдовкин выколупнул из стенки холодильника пузатую бутылку бренди.

– Нет, брат, меня уволь. Мне и тут хорошо. Это ты по молодости лет любопытствуешь. Для меня что Цюрих, что Шепетовка – все едино.

– Горяченького все же надо поесть. Иначе сломаешься.

Вдовкин отвинтил пробку у бутылки и понюхал горлышко.

– Пахнет заманчиво. Попробуешь?

Алеша уже смирился с мыслью, что от напарника толку не будет. Черт с ним, пускай жрет ханку и дрыхнет, а уж с утра придется взять его в оборот.

В ресторане на первом этаже он подошел к метрдотелю, ткнул себя пальцем в грудь и сказал:

– Руссише швайн! Понимаешь? Хочу поужинать. Битте шен.

Метрдотель, пожилой господин в смокинге, ничуть не удивился его изысканному обращению, все понял, проводил к удобному столику напротив эстрадного помоста и прислал розовощекого улыбающегося детину, который на русском языке произнес: