– А если это не они?

– Давайте без «если»! Надо срочно выявить хакера! Надо! Вы даже можете объявить классу, что никакого наказания не будет... да!.. я это обещаю!

– Неужели не будет? – Нина Никитична недоверчиво покачала головой.

– Клянусь! Себе дороже! Выпустим их – и все!! И забудем этот 11-й «В», как страшный сон! А на следующий год вы получите пятиклашек! Еще раз клянусь!

Нина Никитична так же тяжело, как опустилась, поднялась со стула и молча пошла к дверям. На пороге она обернулась и сказала:

– Но обещать ничего не могу...

Валентина Михайловна понимающе качнула головой.

* * *

Выйдя из кабинета директора, классная руководительница 11-го «В» поплелась к себе в кабинет. Уроки уже кончились, а потому сегодня никакого разговора с классом не получится. Нина Никитична была уверена, что вообще ничего не получится. Ну что она может им сказать: «Признайтесь, ребятки, кто испортил компьютеры! Директор никого ставить в угол не будет!» Смешно... Она сама ни за что не поверила бы, что наказания не последует. Но зачем они это сделали? Да и они ли? Что касается Эммы Эдуардовны... то такую зануду еще поискать... Все остальные классы к ее урокам давно привыкли и используют биологию, чтобы подготовиться к другим предметам. А 11-й «В», видимо, в шоке от такой откровенной халтуры и выражает протест, как может. Взрывы на химии могли быть просто случайностью или элементарной шалостью. Детство взыграло. А компьютерная сеть... Это вам не фунт изюма! Это ж действительно надо хакером быть...

Усевшись за стол в своем кабинете, Нина Никитична открыла журнал 11-го «В» на страничке информатики. По клеточкам были рассыпаны в основном тройки и четверки. Четверок, конечно, больше, но вот пятерочки – ни одной. Неужели среди средненьких хорошистов замаскировался хакер? А зачем ему – маскироваться? Юности свойственно выпячивать свои достоинства... В общем, одни вопросы, на которые, скорее всего, ответов она не найдет. Конечно, ученики перестали бросать на нее волчьи взгляды, привыкли, но до себя особенно не допускают. Оно и понятно. Наверняка думают примерно так же, как директриса: получить бы аттестаты и забыть эту школу вместе с Кикишей, как страшный сон. Да, она знает, что они зовут ее Кикишей. И что? Кликуха довольно милая. Домашняя такая...

Нина Никитична захлопнула журнал и подошла к окну. Мимо пробежала Маняшка Галкина. Зыркнула в окно. Увидев учительницу, скупо улыбнулась. Что ж, уже неплохо. Не отвела глаз. Хорошая девочка. Дружит с Геной Бармаковым. Тоже очень приятный парень.

Но вот с первой классной красавицей, Юлей Дергач, что-то не так... Впрочем, красавицам в школе часто достается именно за то, что они красавицы. Завидуют им... А Юля приворожила еще и Олега Дунаевского – мечту всех девчонок их школы. Такого могут ей и не простить... Может быть, все дело как раз в Дергач? Не случайно же ее портреты украшали мониторы зависших компьютеров. Сейчас, правда, экраны темны, но говорят, что там была именно Юля. Может быть, поговорить с ней? Ага... Так прямо она все и расскажет...

Классная руководительница 11-го «В» отошла от окна и решила по крайней мере на ближайшие часа два не заморачиваться этими проблемами. Она обещала англичанке Нелли Степановне сшить юбку. Вот как раз юбкой она сейчас и займется. В кабинете специальные столы для раскроя тканей – удобно. Да и машинка под рукой. Хорошая...

Нина Никитична как раз уже сколола булавками раскроенную юбку, когда в кабинет ворвалась красная, взлохмаченная Маняшка и, задыхаясь, заговорила:

– Как хорошо, что вы еще здесь... Скорей... Нина Никитична... Я не знаю, что делать... Они там поубивают друг друга...

– Кто? Где? – испуганная учительница, вонзила в палец булавку, чертыхнулась, бросила юбку на стол и опять обратилась к девушке: – Что ты несешь, Маняша? Кто кого убивает?

– Наши и «ашки»! Друг друга... Скорей, прошу вас...

Нина Никитична развернула Галкину за плечи и подтолкнула к выходу:

– Давай! Куда? Показывай!

Они выскочили из школы и понеслись вдвоем к заброшенному скверу за домами их микрорайона. Прохожие с удивлением смотрели на странную пару: тоненькую девушку, в обтягивающих джинсах и ярко-красной коротенькой курточке, и немолодую полную женщину с багровым лицом, в нелепой трикотажной юбке, блузке с короткими рукавами и стоптанных летних босоножках. Женщина все время отставала, девушка останавливалась, поджидала ее, и они снова бежали дальше.

За аллеей густых голых кустов Нине Никитичне открылось настоящее побоище. Отчаянно дрались человек двадцать... Слышались шлепки, крики, ругань. Многие уже отплевывались кровью.

– Видите, Нина Никитична! – захлебнулась слезами Маняшка. – Надо же что-то делать! Они же покалечатся! Сделайте же что-нибудь, Кикишенька, родненькая!

Эти слова мгновенно взбодрили еле дышащую после непривычно быстрого бега учительницу. С криком: «Остановитесь, мальчики!» она врезалась в самую гущу дерущихся и тут же получила чувствительный удар в плечо. Нина Никитична удержалась на ногах только за счет своего немаленького веса, развернулась и сама ударила кулаком в первое же подвернувшееся тело. Парень обернулся с выражением самой лютой злобы на юном лице и, встретившись взглядом с учительницей, резко остановился, надсадно просипев: «Пацаны... Кикиша...»

Пацаны его не слышали и продолжали биться насмерть. Нина Никитична поняла, что одного все же обезвредила, и начала вклиниваться между другими молотящими друг друга парнями. В конце концов к ней присоединилась Маняшка. Она налетела на своего приятеля Бармакова с диким криком: «Прекрати, Генка! Ради меня! Ради Кикиши! Ей же достанется за вас, идиоты!»

Драка прекратилась только тогда, когда ее участники наконец поняли, что среди них находится учительница. Когда все, тяжело дыша, остановились, на всякий случай сохраняя боевую стойку, увидели, что Кикиша совершенно растерзана. Ее блузка и юбка были вымазаны в грязи, щека расцарапана, а из разбитой губы на вздымающуюся волнами грудь капала кровь.

– Нина Никитична... вы что... – первым прохрипел Бармаков. – Вы это зачем... не надо было вам...

– А вам надо?! – отозвалась учительница, размазывая кровь по щеке. – Вам что, на учет в милицию захотелось?.. Да вас ни один вуз после этого не возьмет... придурки... кретины... идиоты... Пойдемте немедленно ко мне...

– В школу? В таком виде? – Бармаков обвел руками изрядно потрепанное войско.

– Нет... – помотала головой учительница. – В школу нельзя... Ко мне домой... Я рядом живу. Умоетесь, приведете себя в порядок.

– Нет, ну что вы... – по-прежнему отвечал за всех Бармаков. – Зачем вам это? Мы сами как-нибудь...

– Я... Гена... сама мать... И если бы мой сын пришел домой в таком виде... я с ума сошла бы... а потом побежала бы выяснять, кто его так извалтузил и за что. Все равно пошла бы, даже если бы он стал меня удерживать... даже если бы грозился уйти из дома... Вы что, хотите, чтобы ваши матери тоже между собой устроили кровавую разборку? И чтобы директор вмешалась?