Не теряя ни секунды, я выхватил ключи из кармана первого стражника и расковал цепи Жанны. Наблюдая за кровавым побоищем, она все молилась о душах своих мучителей, приговаривая:

- Ведь я же их предупреждала, что отдадут душу дьяволу.

Мы выбрались из камеры. И тут вышла заминка: куда бежать, в какую сторону?

- Идем туда, куда меня водили столько раз, смелее! - промолвила Жанна, взяв меня за руку о, как нежны были ее пальцы!

Мы побежали по лабиринту коридоров замка. И, как оказалось, вовремя, потому что за нами по пятам - броском копья достать можно - уже гналось войско винчестерское, сотрясая лестницу главной башни. У меня кровь в жилах застыла - но не от бряцания оружия, а от бешеного лая собак, которых они пустили в погоню.

Мы все бежали и бежали не переводя дыхания - то налево, то направо по лабиринту темных коридоров, на миг освещаемых факелами, - и я чувствовал, что та, которую я любил больше жизни, при всей своей доблести слабела, повисая у меня на руке.

И вдруг мы очутились на перекрестке коридоров, один из которых кончался вдалеке зияющим ночным небом: лаз невелик, но для хрупкой девушки в самый раз. Я остановился, весь дрожа от волнения. Мне показалось, что мы оставили преследователей чуть позади:

- Дальше пойдешь вон в ту сторону. Обо мне не думай. Прошу тебя об этом, насколько вправе просить. Я отвлеку их.

"Нет, нет", - говорили ее прекрасные опечалившиеся глаза, но я осмелился на прощание подтолкнуть ее вперед, и мы двинулись в разные стороны.

А на прощание мы посмотрели друг другу в глаза.

- Мой славный спутник, друг мой, милый мой, - промолвила она, и слезы выступили у нее на глазах. - Да хранит тебя Господь, владыка всего сущего на земле Он щедро оделил наш народ - доблестных и преданных французов - всем, о чем я Его молила, так пусть же Он дарует мне новую встречу с тобой в Его Царствии.

И она, повернувшись, побежала по коридору: ее мрачная громадная тень заскользила по стенам. А я, задыхаясь от приступа нежности и отчаяния, пожелал себе удачи и пустился со всех ног в обратном направлении - вслед мне уже несся лай собак".

К концу рассказа Тони уже давным-давно забыл о рояле. Я эту сцену как сейчас вижу: поздний вечер, рояль, лампа, рядом африканка Зозо, Мадам, Мишу и двойняшки - в общем, обычная компания плюс Мадам, присоединившаяся к нам тогда, и даже Джитсу. От волнения у всех перехватило дыхание. Наступила долгая тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов над стойкой бара. От напряжения у меня даже заболело горло - как и у остальных. Наконец Ванесса и Савенна прошептали разом:

- Ну а дальше?

Тони поднял на нас глаза, перед которыми все еще стояли картины средневековья. В задумчивости он не сразу понял вопрос:

- Что дальше?.. А дальше англичане постарались не уронить своего достоинства! Они сожгли ее!

И он ударил по клавишам так, что у нас в ушах зазвенело.

Несмотря на безусловно необыкновенную память Белинды, есть подозрение, что она не могла самостоятельно пересказать вышеизложенную историю ее любовника - во всяком случае, подобным языком. Поскольку в свое время я сама слышала эту историю из тех же уст, то решилась объединить мои и ее воспоминания, чтобы максимально достоверно восстановить содержание. (Примечание Мари-Мартины Лепаж, адвоката при Апелляционном суде.)

Тем не менее я была без ума от него - то есть настолько, что совсем одурелая бредила, как малолетка, то поблескивающим на пальце обручальным кольцом, то сценами "с милым рай и в шалаше", то связанными для будущего малюточки кофточками, то сберегательной книжкой… Тони не заплясал от радости, когда я, размечтавшись, зашла слишком далеко, но и осаживать не осаживал. Красавчик - тот бы меня прибил.

Я отвела себе еще два года и лишь потом распрощалась с подружками, подыскав занятие для порядочной женщины, но два года я безропотно шла, когда требовалось, к своему собственному ложу. Чтобы понять, что может особенно порадовать Тони, длительного изучения не требовалось. Сходить в кино разок-другой - не ради фильма, а ради прогулки, потому что сидя сиднем в ставшем уже его кресле он растолстеет. Каждый вечер, когда предоставлялась возможность - даже если было дождливо и ветрено, - он отправлялся в кино. Поскольку в Сен-Жюльене был всего один кинотеатр, Тони три вечера подряд пялился на одно и то же. На его счастье, в то время кинотеатр имел по договору право на два сеанса в день. Я все эти фильмы наизусть знаю - ей-же-ей. "Толпа сумасшедших", где играет Роберт Тейлор; "Рамона", где Дан Амеш и Лоретта Янг; "Мария Антуанетта" - там еще Норма Ширер; "Женщины с клеймом" - а там Бетт Дейвис; "Я преступник", где в главной роли Джон Гарфилд и Луиза Рейнер в роли китаянки, ребята из школы преступлений; потом Дороти Ламур и Рей Милланд - ну, там, где они попали на необитаемый остров; жалко, не время сейчас, а то бы этих имен на целую книгу хватило. Когда мы молча - говорить было уже не о чем - поднимались к себе ранним утром, Тони принимался за меня со всей добросовестностью, но, едва закончив, пускался в рассказы о том, что смотрел; а стоило мне задремать, как он сразу вскидывался: "Ты спишь?" - на следующий день у меня были синие круги под глазами.

В свободное время я занималась его гардеробом: утюжила - мастерски, без единой складки; чистила обувь; бегала по магазинам, заметив, что у него кончается мыло для бритья или сигареты, - словом, делала все, что должна делать женщина для своего любимого. Итог: я блаженствовала. Ручаюсь, что кое-кто из девчонок наверняка подумывал, как бы его у меня отбить, да и самого его тянуло впериться в зад красотки Лулу или груди-колокольчики Мишу: хотя это же невинное желание - надо быть совсем с приветом, приписывая ему злоупотребление гостеприимством. Впрочем, я преувеличиваю, говоря, что его "тянуло впериться" во что не следует: не мог же он надевать на глаза повязку всякий раз, когда встречал в коридоре полуголую красотку. Или уж тогда надо сразу приставить к нему собаку-поводыря и сунуть в руки палку для слепых, а потом пускать в приличный бордель.

Хотя что я говорю? Он ведь всегда был при мне, ходил только в кино. По воскресеньям водил меня в "Морскую даль" - как и Красавчик, - и обедали мы, в общем, за тем же столиком. И подавали нам фирменное блюдо - омаров. Все как прежде Вечером - прогулка по пальмовой аллее, к берегу океана. Я шагала следом за ним, донельзя довольная, в шелковом платье, шляпке-капоре и с зонтиком - только другого цвета. Тони видел меня чаще всего в пастельных тонах. Он шествовал, покачивая плечами, словно король в сопровождении своей королевы: сам в белом костюме и шляпе-канотье, во рту - гаванская сигара: я любовалась им, и вся прогулка сводилась к этому.

Но тем, кто не пережил такого, не поверить, что можно в тех же самых местах точно так же проводить время сначала с одним пожирателем сердца, а потом с другим, но все будет разное, как день и ночь, лицо и изнанка, клубника и ваниль. И время бессильно что-либо изменить. Я прожила с Красавчиком целых два года, пока родина не отбила его у меня. А с Тони, как меня послушать, можно подумать, мы до золотой свадьбы дожили. Какое там! Все продолжалось, считая от самого начала и до самого конца, четыре недели - точнее, двадцать шесть дней, а потом мне только и оставалось, что их пересчитывать.