Даже напротив, набожные иерусалимские евреи возражали против чересчур мирского и опасного проекта обучения молодых евреев тому, как зарабатывать на жизнь: ведь эта учеба отвлекла бы их от изучения Священной Торы. Было совершенно очевидно, что еще не пришло время для того, чтобы реализовались мечты этих ранних пророков сионизма.

ВОСТОЧНОЕВРОПЕЙСКИЕ ЕВРЕИ

До сих пор речь шла почти исключительно лишь о немецких и западноевропейских евреях, о трудностях и проблемах, стоявших перед ними, об их мыслителях и их лидерах. Но огромное большинство еврейского народа жило в городах и селах Литвы, Белоруссии, Польши, Галиции и Румынии. К концу XIX века более пяти миллионов евреев проживало в России — почти в десять раз больше, чем в Германии. Они были сконцентрированы в западных областях царской империи, где им не было запрещено проживание. Лишь около 200 000 из них — зажиточным купцам, выпускникам университетов, ветеранам (прослужившим в армии двадцать пять лет) и некоторым другим — было разрешено жить в таких крупных центрах, как Санкт-Петербург, Москва или Киев, и других городах, не входивших в так называемую черту оседлости. Евреи составляли около 16–18 % всех обитателей административных районов Варшавы, Гродно и Минска и 24–28 % населения Ясс, Кракова и Львова. Поскольку евреям не разрешалось жить в селах, процент их проживания в городах был достаточно высок. Такие города, как Вильно, Брест-Литовск, Белосток, Житомир, Бердичев и Витебск, были преимущественно еврейскими. На рубеже веков в Варшаве с 220-тысячным еврейским населением находилась самая большая еврейская община в Европе; за ней следовала Одесса, где проживало 140 тысяч евреев. По изданному в 1858 году закону, евреям не разрешалось селиться ближе, чем в сорока милях от границы, а по другим установлениям они не имели права проживать в отдельных крупных городах, находившихся вне черты оседлости, — таких, как Киев, Севастополь или Ялта (Ялта, возможно, вошла в этот список потому, что царь, бывая в своем ялтинском дворце, не желал видеть вокруг слишком много евреев).

Экономическое положение евреев было плохим и после 1880 года продолжало ухудшаться. Всего несколько еврейских миллионеров, таких, как Гинзбурги и Поляковы, занимались банковским делом, а позже — железными дорогами. Производство сахара и текстиля было, в основном, еврейской отраслью промышленности, так же, как торговля зерном и лесоматериалами и, в меньшей степени, пивоварение, мукомольная, табачная и кожевенная промышленность. В еврейских гетто было много ремесленников, но они постепенно были вытеснены развивающейся промышленностью — так же, как на смену извозчикам пришли железные дороги. Незначительная часть евреев была занята сельским хозяйством; постепенно между 1860 и 1897 годами их количество увеличилось от 80 до 180 тысяч. Но большинство, проживавшее в черте оседлости, были людьми без определенного рода занятий, перебивающимися с куска хлеба на воду, «Luftmenschen» без корней и без надежды. Каждое утро они собирались на рыночной площади или перед синагогой, ожидая какой-либо работы, хотя бы самой грязной и низкооплачиваемой. Многие профессии были закрыты для них, им было запрещено заниматься государственной службой (за исключением должности врача). Но мало кто из них имел возможность изучать медицину: при поступлении в университет для евреев существовала процентная норма: 10 % для тех, кто жил в черте оседлости, 5 % — за чертой оседлости и 3 % — в Москве и Санкт-Петербурге.

Впрочем, правительство позаботилось о том, чтобы евреи были полностью представлены в одном не слишком популярном виде службы: хотя считалось, что евреи составляли 4 % от всего населения, они обеспечивали 6 % всего рекрутского набора. Душераздирающие сцены, сопровождавшие призывы на военную службу еврейских мальчиков, часто не старше двенадцати-четырнадцати лет, нередко описывались в литературе того времени:

«Это было одно из самых ужасных зрелищ, которые я видел, — бедные, бедные дети! Мальчики двенадцати, тринадцати лет еще кой-как держались, но малютки восьми, десяти лет… Ни одна черная кисть не вызовет такого ужаса на холст. И эти больные дети без уходу, без ласки, обдуваемые ветром, который беспрепятственно дует с Ледовитого моря, шли в могилу»[22].

Выросшие в гетто еврейские мальчики по состоянию своего здоровья не годились для суровой военной жизни. Их забирали из дому на двадцать пять лет, и, разумеется, в армии они не могли соблюдать заповеди и запреты своей религии. В начале 1890-х годов американское правительство послало двух эмиссаров в Европу, чтобы исследовать причины внезапного роста иммиграции в Соединенные Штаты. Надо учесть, что господа Вебер и Кемпстер были вовсе не «добрыми дядюшками», а видавшими виды иммиграционными чиновниками. Но в своем отчете, опубликованном в 1892 году, они решительно заявили, что никогда в жизни не видели такой невероятной бедности и нищеты и надеются, что вряд ли когда-нибудь увидят[23]. Большинство русских евреев жили в условиях гораздо худших, чем беднейшие русские крестьяне и рабочие. Многие семьи ютились в маленьких домишках, среди младенцев было высокая смертность, производительность труда — низкой. Если кормилец семьи заболевал, это обычно обрекало на гибель всю семью. Даже антисемитские газеты в России признавали, что основная масса русских евреев обречена на медленное вымирание от голода.

У царя и его советников не было ясных представлений о том, как разрешить еврейский вопрос, и на протяжении XIX столетия курс правительства в этом отношении часто менялся. Многие из законов, ограничивавших свободу передвижения и выбор профессии, были изданы еще в конце XVIII столетия. С другой стороны, Александр I проводил относительно либеральную политику: еврейским детям было разрешено посещать общественные школы, евреи могли покупать землю и селиться на ней. Николай I вошел в историю еврейского народа как «второй Аман», а правление Александра II, отменившего крепостное рабство, напротив, считалось золотым веком русских евреев. Во время его относительно просвещенного царствования были пересмотрены законы, ограничивавшие права евреев, и произвели» некоторые честные попытки политической и социальной интеграции еврейского населения.

Большинство ограничительных законов на самом деле отменено не было, но вместе с новым духом терпимости у евреев росла надежда, что в один прекрасный день они получат полные гражданские права — до той степени, до какой эти права сочетались бы с царской властью. В популярной песне, выражавшей настроения того периода, Александра II изображали как Ангела Божьего, который нашел цветок Иудина колена запачканным грязью и втоптанным в пыль. Добрый царь спас его, воскресил живой водой и посадил в своем саду, где он со временем расцветет еще более пышно.

После убийства Александра II и вступления на престол Александра III ситуация резко ухудшилась. В результате «временных законов», изданных в мае 1882 года (большинство из которых осталось в