– Действительно, сегодня ваше сердечко бьется ровно и без сбоев.

Он стоял так близко, и смотрел на нее такими горящим глазами, что девушка взволнованно задышала. Она сглотнула и, решив разрядить напряжение между ними, спросила:

– Сергей Михайлович, как вам мое новое платье, нравится? Мадам Ломотье по вашей просьбе привезла сегодня.

– Очень милое платье и невероятно идет вам, Наденька, – улыбнулся он и, окинув взором ее фигурку в модном наряде, остановился на довольно глубоком вырезе.

– Спасибо.

– В этом платье вы как-то роднее для меня, – заметил он и, чуть склонившись над ней, протянул руку к ее воротничку и проворковал: – Вы позволите?

Она машинально кивнула, не понимая, что позволить? Но отчего-то под его ласковым взглядом была согласна на все. Осторожно он поправил оборку на вырезе ее платья на шее, которая чуть загнулась внутрь. Уже через миг он оказался совсем близко, и его взор стал просто обжигающим. Подчиняясь неистовому порыву, Надя тоже подняла к нему лицо и уже разомкнула губы, чтобы что-то спросить, подбирая слова, но ее голова была в некоем дурмане от его близости, и вместо вопроса она задрожала всем телом. Его близость действовала на нее чрезвычайно возбуждающе, хотя ранее она никогда не замечала за собой такого гипнотического воздействия мужчины на ее разум и тело.

– Знаете ли, я подумал, – произнес он над ней завораживающим баритоном, еще более склоняясь к лицу. – Мы могли бы прогуляться вечером…

– Я… – она не успела договорить, как в следующую секунду оказалась в объятиях молодого человека, а его губы стиснули ее рот очень нежно, но властно.

Отчего-то Надя не испугалась, а наоборот, почувствовала, что хочет того же. Ее существо неистово ждало его поцелуя. Не понимая, что делает, опьяненная и трепещущая, она положила руку на его плечо и сама притиснулась к его груди, отвечая на поцелуй.

В следующий миг он как будто опомнился и, чуть отстранившись от нее, страстно выдохнул над ее губами:

– Просите меня, Наденька! Я виноват. Я не должен был…

Его взор все так же обжигал ее, и он явно не чувствовал своей вины, потому что его руки все так же твердо прижимали ее к груди, а говорил он так, видимо, оттого что приличия этого требовали…

– Нет, ничего не говорите, – она прикрыла его рот пальцами, ощущая, как все ее существо наполняется счастьем от его близости.

Мгновенно считав ее внутренний призыв, он все же выпустил ее из объятий и, обхватив ее руку ладонью, начал осыпать ее пальцы поцелуями, склонив голову. Вновь подняв голову, он, улыбаясь, спросил:

– Вы что же, Наденька, не против?

– Против чего? – вымолвила она в ответ какую-то глупость.

– Моих поцелуев.

– Вовсе нет.

– Если бы вы знали, как мне приятно слышать это из ваших уст, – выпалил он порывисто, широко улыбаясь.

Окончательно смутившись, она опустила взор. Нет, она не чувствовала себя глупо, скорее наоборот, ощущала себя очень правой. Словно все в этот момент между ними было естественно и закономерно. Вчера встретились, сегодня поцеловались. Мда, это было явно ненормально, думалось Наде. Но она не хотела по-другому в этот миг. Она хотела быть рядом с ним и смотреть на него, купаться в его страстном ласковом взгляде, и вообще, ей думалось, что где-то в прошлых жизнях их души точно встречались. Иначе как было объяснить такое дикое влечение к этому мужчине.

Она подумала о том, что было бы чудесно провести с графом оставшийся день, ей так не хотелось расставаться с ним теперь, и в продолжение ее мыслей он вдруг предложил:

– А знаете, милая моя гостья, поедемте нынче со мной в город! Мне надобно к поверенному, а потом заехать в дом призрения, что на Тулиновской улице. Вы бы могли сопровождать меня? Что вы об этом думаете?

Он прочитал ее мысли? Нет, это настоящее волшебство какое-то, подумалось ей.

– Наверное, мне было это интересно. Я бы посмотрела ваш город и его жителей.

– Я тоже так подумал, – кивнул он, подставляя ей локоть. – Ведь вы никогда не бывали в Воронеже, насколько я понял?

– Нет, – ответила она, думая про себя, что в этом времени она не бывала не только в Воронеже, но и где бы то ни было, и предложение Сергея было не просто очень заманчивым, а невероятно желанным, а его компания вообще сказкой.

Как и сказал Чернышев, уже через час он умело правил открытой коляской-двуколкой, проворно погоняя резвую гнедую кобылу, а Надя, сидя рядом с ним на кожаном мягком сиденье, с восторгом рассматривала пробегающий пейзаж и придерживала рукой легкую светлю шляпку, чтобы забияка-ветер ненароком не сдернул ее с головки.

Сергей много говорил том, что у них в городе примечательного и интересного, а когда они въехали в центральную часть города, даже объяснил, чьи они проезжают дома и чем знамениты или интересны хозяева. Ей казалось, что граф знает здесь всех, даже некоторые прохожие, завидев их, или снимали шляпу, или же кланялись.

Она с удовольствием слушала его, и когда он вдруг остановился у небольшого опрятного одноэтажного дома с высоким крыльцом и палисадником, удивленно поняла, что они уже приехали к поверенному. Она зашла вместе с графом внутрь, где приветливый секретарь проводил Чернышева в кабинет хозяина, а Наде предложил выпить ароматного чая с баранками. Она согласилась и, присев за небольшой ажурный столик у открытого окна, осторожно отпивая горячий напиток, начала рассматривать шумную улицу, то и дело кидая взор на секретаря, который что-то упорно и методично писал за своим столом в углу.

Сергей сказал, что его дело займет не более часа, но Наде так здесь нравилось, что она готова была ожидать его хоть до вечера. В этом лазоревом атласном платье, которое было прекрасно и, можно даже сказать, почти удобно, не считая корсета, нещадно давившего ей на ребра, в великолепной шляпке и перчатках, приехавшая на шикарной коляске и теперь отпивающая маленькими глоточками чай, она ощущала себя совершенной барышней из прошлого, и ей это очень нравилось. Ее кокетливая прическа с длинными прямыми локонами, которую в своем времени она бы никогда не решилась сделать даже на выпускной, в этот миг смотрелась невероятно естественно и элегантно, подчеркивая ее статус дворянки. Она так и смотрела на улицу, рассматривая горожан, наслаждаясь прохладой деревянного дома, тогда как на улице стало уже довольно жарко.

В восторге от всего, что нынче с ней происходило, девушка чувствовала себя героиней исторического кино или книжного романа, только с тем маленьким уточнением, что окружающие ее городские картины и жители были реальны. Она с интересом рассматривала прохожих кумушек и провинциальных дворян, пробегающих босоногих крестьянских мальчишек, смешного секретаря в углу, похожего на нахохлившегося воробья, городового, который важно прохаживался по улице и следил за порядком, и ей казалось, что все эти люди гораздо добрее и проще, чем ее современники из двадцать первого века.