Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Зачем тебе колдун, паря?
– Мне нужна помощь. – Коля обрадовался, что с ним заговорили.
– Помощь? – Старик подозрительно сверкнул глазами, но Коля отнес эту странность к общей атмосфере агрессивной скрытности, окружавшей тему магии. – Я как раз к нему иду. Хочешь, провожу?
Солдат обрадовался:
– Буду благодарен! Здорово, что вы мне повстречались! А то все так сразу замыкаются, когда я про колдуна спрашиваю. Обидно.
Старик неспешно зашаркал по пыли, свернув в неприметный переулок между трактиром и выкрашенным в красный цвет домом. Лавочкин двинулся за провожатым.
– Не бери в голову, хе-хе… Это, паря, от дремучести и необразованности народной, – заверил дед. – Сам-то ты не местный, вижу…
– Да уж.
– Один скитаешься?
Коля решил до конца держаться своего плана:
– Один. Заплутал совсем.
– Бедняжка. – Старик покачал головой. – А вот мы и пришли.
За трактиром приютился домик с узкими окнами и ржавой железной дверью. Эдакий каменный скворечник-переросток.
– Заходи, тут никогда не заперто, – сказал седой проводник.
– Спасибо вам, – поблагодарил парень, толкая дверь.
Она со скрипом открылась.
– Винтерфляйшь![11]– напыщенно произнес старик, когда Коля шагнул за порог.
Рядовой хотел обернуться, чтобы узнать, что имел в виду провожатый, но не смог даже шелохнуться. Лавочкин запаниковал: мозг отдавал команды телу двигаться, но оно словно застыло. Даже глаза не дергались.
«Заморозил… колдун!» – догадался солдат.
Он стоял в дверях, подобно манекену из универмага. Хоть в здравом уме остался, и то хлеб…
Старик обхватил Колину грудь, сцепив руки в замок. Наклонил, потащил, кряхтя, в полумрак прихожей.
Прислонив добычу к стене, колдун закрыл дверь. Отдышался. Снова взялся волочь солдата. Только не в комнаты, а к длинной крутой лестнице, сбегающей в подпол.
Лавочкину казалось, от рук старика исходил нестерпимый жар. Очевидно, заклинание в буквальном смысле охладило жертву.
Маг быстро уставал и тащил живого истукана, делая продолжительные перерывы.
«Попался, как последний идиот! – мысленно ругался Коля. – Надо было сразу напрячься. Все избегали разговора о колдуне, а этот развел благотворительность… Эх, Лавочкин, дурак ты, точнее, отморозок».
Когда до конца лестницы оставалось ступенек восемь, между прочим скользких, старик не удержал солдата, и тот бревном слетел вниз. В первый миг он подумал, дескать, кранты, разобьюсь, подобно замороженному Терминатору-два, но тело не рассыпалось, а гулко застучало по ступенькам, пока не остановилось. Главное, не было больно.
Колдун выругался. Медленно спустился в подпол, наклонился над «отморозком». Перевернул на спину.
– Что, паря, не расшибся? Не дрейфь, хе-хе, зато расколешься.
Старик вцепился в Колины ноги, заволок его в грязную комнату. Обстановку солдат не рассмотрел. Его взгляд не двигался и выхватывал лишь то, что позволяло периферическое зрение. Потолок был ужасен – сер и весь в паутине. У потолка горели тусклые магические светильники. Чем их заляпали, узнавать совсем не хотелось.
Дотащив пленника до дальней стены, колдун замкнул на его запястьях и щиколотках тесные браслеты. От браслетов к стене тянулись ржавые толстые цепи. Маг подергал оковы, удовлетворенно угукнул. Отошел от Лавочкина, прошептал размораживающее заклинание.
Коля мгновенно превратился из твердой статуи в расслабленного юношу. Звякнули цепи.
Было приятно почувствовать спиной холодный пол. «Винтерфляйшь» оставил ощущение жара с зудом. Коля порозовел, зачесал щеки и шею. Во рту стало необычайно сухо.
Колдун, грозно тряся седыми патлами, спросил:
– Итак, мерзкий лазутчик, зачем ты искал встречи с Юберцауберером?[12]
– Да не с Юберцауберером, а просто с цауберером, – хрипло ответил парень и осекся.
Неприятный получился каламбур: солдат как бы разжаловал Суперколдуна до заурядного мага. Не лучший способ завоевать расположение коварного старикашки.
Лавочкин сделал вид, что закашлялся, и медленно сел, выкраивая время на корректировку поведения.
– Послушайте, – начал он, – мне действительно нужна помощь. У меня есть хороший товарищ в королевстве Вальденрайх. Я ищу способ связаться.
– А при чем тут я? – настороженно проговорил Юберцауберер.
– Мой товарищ – придворный волшебник. У вас, магов, есть свои способы связи. Если бы вы…
– Стой, лазутчик! – прервал колдун. – Тебе не больше двадцати лет, и ты смеешь утверждать, что Всезнайгель твой товарищ?! Не слишком ли ты заврался?
– Да, Тиллю Всезнайгелю сто пятьдесят два года, и он сам выбирает, с кем дружить, а с кем нет. Нет ничего странного: мы оказали друг другу пару услуг…
– Значит, ты его прихвостень или выдаешь себя за такового. Ладно, вернемся к главному. Ты – чужестранное существо из замирья. Чужак, просочившийся в мое королевство. Вижу, ты не силен в магии. Хорошо… Так зачем ты искал меня? И будь любезен, паря, придумай историю поправдивее родственных связей с ненавистным мне вальденрайхским волшебником.
– Я не называл нас родственниками! – прохрипел Коля. – Он мой товарищ, человек, который помог сориентироваться в вашем мире!..
– Не убедительно.
– Как я вам это докажу?.. И черт меня дернул просить помощи у мага… – удрученно закончил солдат.
– Черт? – вскинулся Юберцауберер.
От властного колдуна не осталось и следа. Перед Лавочкиным мялся неуверенный в себе суетливый старичок. Он переступил несколько раз с ноги на ногу, отбивая вялую чечетку на деревянной крышке (скорее всего, внизу было следующее подземелье). Юберцауберер стрелял взглядом то в пленника, то куда-то в стороны, нервно потирая ладонь о бедро. Впрочем, он справился с этой минутной слабостью, посуровел.
– Нет, этого не может быть… Ты из Пекла, да?
Сначала солдат хотел рассказать про чертову бабушку, но решил не играть на страхах своего похитителя.
– Конечно, не из Пекла. Из другого мира. Там так же светит свет, растут растения и живут животные. – Коля подбирал максимально глупые и простые слова.
– Не верю ни на миг! – Старик сорвался на истерику. – Ты явный посланник смерти… Ты ангел Преисподней, даденный мне в возмездие… Ты деготь, коим вымазаны ворота моего спокойствия, причем с внутренней стороны… Ты камень, брошенный в тихую гладь моего духовного озера, звенящую синим расколотым зеркалом из-за твоего меткого попадания… Я предан и растоптан! Вы все хотите лишь одного, но дудки! Окаянные… Не на того напали, ибо упрятался я со всем должным тщанием. Слышишь ли ты меня, дух зла?