Справедливость стремительно восторжествовала – тогда, в конце 80-х, это еще случалось; виновные в избиении инвалида были наказаны и получили срок, их начальники лишились насиженных мест, и даже через какое-то время были задержаны в результате активных поисков грабители, обчистившие кооператив. Церковный сторож исчез прямо из отделения милиции – то ли сбежал, то ли его за деньги выпустили, он оказался замазан в какой-то криминальной истории, и Андрея подставил исключительно для того, чтобы на время отвлечь внимание от своей мутной персоны. К Андрею приходили следователи, записывали на камеру его показания, а когда он через несколько месяцев смог сидеть, то его на коляске доставили в суд в качестве потерпевшего. Но все это его уже мало волновало, к тому моменту врачебный вердикт был сформулирован окончательно – ходить молодой человек больше не сможет никогда. После нескольких операций Андрею вывели стому – отныне он был приговорен к мочесборнику.

Друзья и знакомые первое время не оставляли его ни днем ни ночью – боялись, что молодой человек крепко подумывает о самоубийстве. Андрей действительно размышлял об этом, досадовал на постоянно толкущихся возле него людей, замыкался, когда к нему приходили ребята из церкви, отвечал односложно, отказывался от услуг добровольцев, готовых вывезти его погулять или на службу. Частенько наведывался молодой батюшка, говорил много и деликатно, вдумчиво, читал ему Писание, притчи, показывал фотографии из паломнических поездок в Израиль – Андрей практически не реагировал, все это ему казалось далеким и недостижимым, не имеющим к нему теперь уже никакого отношения. Знакомая расстаралась и привезла к нему известного психиатра, интеллигентнейшего старика, который рекомендовал поместить Андрея в центр психического здоровья, где бы тщательно контролировали прием необходимых парню лекарств, но тут Андрей встал насмерть – он считал, что абсолютно здоров, а нащупать смысл в своих новых реалиях мог только он сам. Постепенно от него отстали, но не забыли и регулярно навещали то одни, то другие, то третьи. Андрей не испытывал ни чувства благодарности, ни особого беспокойства, снисходительно думая, что это все скорей нужно им, нежели ему.

Андрей сосредоточился на теле. Ног он не чувствовал, но занимался руками и, насколько мог, спиной. Все чудовищные и унизительные сложности, связанные с существованием в пространстве маленькой комнаты и крошечного санузла, где не было ни специального сиденья, ни поручней, он преодолевал со спартанским терпением. К друзьям Андрей обратился дважды – попросил помочь приобрести специальный ортопедический матрас, чтобы не образовывались пролежни, и набор гантелей. Он выписал себе видеоспецкурс с какими-то восточными практиками, затем увлекся акупунктурой. Один из врачей-реабилитологов пансионата, также интересовавшийся нетрадиционной медициной, снабжал его необходимой литературой, полынными сигарами, раздобыл иголки. Андрей хранил их в металлической коробочке, наполненной спиртом, упражняться на самом себе он не отваживался, но верил, что когда-нибудь тончайшие иглы найдут в его руках применение. Впрочем, этому не суждено было случиться, однако увлечение восточной медициной безусловно вытащило Андрея из небытия.

Шли годы. Андрей не спился, не ездил побираться под цыганским оком на перекрестки, его жизнь сосредоточилась в переписке с самыми разными инстанциями – он встал на очередь по улучшению жилищных условий. Осуществлялись разные социальные программы, инвалидам давали квартиры, вторичное жилье на окраинах Москвы. Мужчина добивался новостройки, чтобы непременно первый этаж с пандусом – таким эксклюзивом квартирный фонд, выделенный на обеспечение нужд инвалидов, не располагал. Андрей упорно писал письма, запросы, обращался к депутатам, получал бесплатные консультации у адвокатов. В конце 90-х ему подарили старенький ноутбук и матричный принтер, Андрей освоил нехитрый процесс печатанья и продолжал яростно бомбардировать письмами все те органы, которые обязаны были отвечать за его жизнеобеспечение. Десять лет ушло на переписку, и наконец в начале 2007 года Андрей Павлов получил ордер на однокомнатную квартиру в новостройке в Бутове. Это была бетонная коробка, требующая ремонта и замены окон. Еще года полтора инвалид добивался ремонта, добился, и наконец в 2009 году въехал в собственное жилье. Давние друзья, не оставлявшие его уже много лет, помогли с переездом, всем миром скинулись Андрею на примитивную мебель и бытовую технику б.у.

Поначалу Андрей пользовался услугами социальных работников. Перед ним прошла череда самых разных людей – образованных, совсем необразованных, старых, молодых, больных, здоровых, доброжелательных, кликуш, агрессивных, городских сумасшедших, заносчивых поэтов, неоцененных художников, многодетных матерей, старых дев, воодушевленных подвижников, неодушевленных людей обоего пола… Каждый из них в меру своих способностей выполнял нехитрые обязанности, которые должны были облегчать жизнь одинокого инвалида. Иной раз Андрей был вынужден сползать с коляски и лежа на боку тереть тряпкой пол после ухода очередного «помощника», не потрудившегося снять обувь. Нередко мужчине доводилось выступать в роли психотерапевта, исповедника, учителя, наставника… Вымотанный беседами, он не переставал удивляться разнообразию человеческих судеб и историй жизни «нормальных полноценных людей».

Пару раз Андрею предлагали поехать в санаторий. По его заболеванию ему была показана «средняя полоса», и каждый раз предложение поступало в ранневесеннюю пору грязи и пронизывающего холода. Давние приятельницы Андрея уговорили его ехать, помогли собраться и довезли до места. Первое, что бросилось в глаза – никаких намеков на пандус. «Ничего себе профильный санаторий», – пробормотала Андреева знакомая. Быстро выяснилось, что выделенный ему номер находится на десятом этаже. Коляска в сложенном виде в лифт проходила, так что надежда на отдых в 150 км от города еще оставалась, пока Андрею не сказали, что столовая находится на шестом этаже, куда попасть было можно только на лифте… Женщины горячо пытались договориться, чтобы ему приносили еду в номер, но Андрей заплакал и больше ни о чем слышать не хотел. Они вернулись в город.

В 2011 году Андрей получил по почте «Список тарифов на дополнительные социальные услуги, предоставляемые инвалидам госучреждениями нестационарного социального обслуживания г. Москвы, не входящие в перечень гарантированных государством социальных услуг». С интересом изучив список, он узнал, что отныне вынос мусора (20 минут) стоит 64 рубля, мытье одного окна (1 час) – 193, чтение периодических изданий (30 минут) – 97, кипячение воды в чайнике/чистка овощей/нарезка хлебных изделий, разогрев пищи (30 минут) – 90, мытье унитаза (средствами клиента) – 290. Дороже всего ценилось оформление документов на предоставление ритуальных услуг умершим одиноким гражданам – 1158 рублей. Дойдя до пункта «перемещение тела на стул/кровать/унитаз» Андрей швырнул бумаги в угол. Вот уж с этим он вполне справлялся самостоятельно.

ОЧКИ

Действующие лица

ДЕВОЧКА-ПОДРОСТОК в темных очках.

МАМА.

ПАПА.

МАЛЬЧИК МИТЯ, 3 лет.

ЖЕНЩИНА С СУМКОЙ.