— Ну что, Грачёв, может, съездим по-быстрому и выпьем по чашке нормального кофе? – нашла зацепку умная женщина. – А то меня твой чай чего-то не вдохновляет.

– А кофе? – осторожно поинтересовался опер. – На что тебя может вдохновить кофе?

– Вот ты шустрый какой, сразу хочешь узнать все мои тайны, – кокетливо улыбнулась Петровна.

«Ну давай, тормоз, соглашайся, пока я сама не передумала, и сегодня ночью тебя ждёт фейерверк страстей. Повезло тебе, Егорка. Сегодня я готова на всё! Хватит тебе уже под юбки смотреть. Теперь я посмотрю, какой ты герой, капитан Грачёв!»

— Нет, я домой, – твёрдо произнёс мужчина, – дочь ждёт.

– А дома у тебя кофе есть? – предприняла последнюю попытку распалившая свою сексуальную фантазию женщина. – Может, в гости пригласишь?

«Вот ведь землю роет, и не поймешь, то ли под меня, то ли и впрямь на «палку чая» напрашивается. Только я по-любому не могу её домой вести. Там дочь. Она потом Светке рассказать может… когда та вернётся, что я домой бабу приводил. Нет! Вот если бы в кабинете… Эх!»

— А если я сбегаю за кофе? – попробовал найти компромисс мужчина. – У меня в сейфе граммов сто коньяку осталось. Могли бы прямо тут…

«Что значит его это «прямо тут»? Он что, догадался? Почувствовал мои желания? Неужели я была так навязчива? Как шлюха, наверное, выглядела… нимфоманка чёртова! Нет, неужели он имел в виду «прямо тут» дословно? Секс?! В кабинете? А если Власов припрётся? Он вообще головой думает или головкой? Не хватало нас здесь начальству застукать».

— А давай ко мне тогда съездим? Я живу одна. – Петровна, уже не способная контролировать свой основной инстинкт, покраснела до корней волос. – Всё-таки домашняя обстановка.

«Неужели и правда хочет баба? А иначе зачем ей меня к себе домой звать?» — Грачёв почувствовал лёгкое возбуждение.

Ему захотелось подойти к эксперту и поцеловать её по-французски, взасос с языком… Он встал со стула, «сделал неотразимый взгляд» и направился к женщине, которая, не ожидая такой прыти, невольно отстранилась. Не успел он протянуть руки, чтобы притянуть к себе дрожащую от возбуждения Петровну, прижать покрепче, как в кармане брюк завибрировал телефон. Эта механическая дрожь передалась от мужчины к телу женщины, словно любовный флюид. Петровна широко открыла глаза, не сразу понимая, что за волнение происходит в низу мужских брюк, а поняв, засмеялась, но теперь не от души, а только лишь для того, чтобы скрыть своё разочарование. Звонила Настя.

– Папа, а давай возьмем к себе собаку, – раздался на том конце телефона тихий голос дочери. – Помнишь, ты давно мне обещал щенка.

– Хорошо, я вернусь домой, и мы поговорим, – не отрывая своего похотливого взгляда от раздразнившей его женщины, машинально ответил отец.

– Я уже нашла собаку, она очень умная, у неё больная ножка, и она любит, как я готовлю, – затараторила девочка, словно боялась, что не успеет рассказать отцу о всех достоинствах своего нового друга. – Она спасла меня от близнецов тётки Варвары, которые хотели съесть голубя. Папа, давай возьмём её!

По лицу сослуживца женщина уже поняла, что многообещающего продолжения не будет.

– Дочь сказала, что она сейчас на улице рядом с бездомной псиной и не хочет оставлять её одну на улице, – виновато пожал плечами Егор. – Может, попьём кофе завтра? У тебя после работы?

«Завтра? Вот ты меня уже и завтраком кормишь. Правда, не таким, как я ожидала. Я ждала от тебя завтрак в постель. Дочка, собака, бинокль, коньяк, работа, простатит… что ещё? Словом, с тобой один геморрой. Оно мне надо?»

— Хорошо. Дочь – это святое, — надела маску полного понимания разочарованная женщина.

– Значит, договорились, – обрадовался Грачёв, не желающий терять свою «добычу».

– Договорились, – подтвердила кивком головы Петровна. – Только имей в виду, или завтра, или никогда!

Не говоря больше пустых слов, капитан подошёл к коллеге по работе и, притянув её к себе, залепил её губы страстным поцелуем. Словно поставил сургучную печать на их договоре. Долгожданный мужской поцелуй заставил тело женщины затрепетать, словно пойманную в силки птицу. Теряя голову, она неожиданно для себя вспомнила про его вибрирующий мобильный. Мысль об этом немного испортила ей ощущения от первого поцелуя с Егором, но все равно она отметила, что капитан умеет целоваться достаточно прилично. Грачёв был собой доволен, пока не подошёл к машине. Поврежденное крыло напомнило ему и о незадавшемся утре, и о сбитом человеке. Пока машина прогревалась, в голову полезли мысли о пропавшей жене. Ему стало некомфортно. Почти стыдно.

«Блин, а что мне прикажете делать, продолжать под юбки заглядывать или, как прыщавый юнец, сойтись с “Дунькой Кулаковой”… Я мужик! У меня есть потребности, а Петровна баба хоть куда. Петровна, чёрт! Как её по нормальному-то зовут?.. Забыл… кажись, Татьяна. Ну да, конечно! Когда она первый раз заявилась, Степаныч при знакомстве тогда еще пошутил строчкой из “Евгения Онегина”: “…итак, она звалась Татьяной”. Фу ты, а то завтра не буду же я её “Петровной” называть. Теперь Танечка, Танюша… Чёрт, у меня же жена есть! Светка, Светчик, Светочек, где тебя носит? Возвращайся домой, не вводи меня в грех».

Незаметно, блуждая в тумане своих мыслей, Грачёв подъехал к общежитию. Повернув во двор, чтобы не добить машину на колдобинах, он включил дальний свет. Луч фар уперся световым пятном на красном кирпичном заборе механического завода, выхватив из темноты давнюю обидчицу капитана полиции. Большую хромую собаку. Помесь дворняги и овчарки. Ту самую, из-за которой он совершил наезд и устроил стрельбу на крыше гаражей!

«Ну вот, хоть сейчас подфартило! Странно, что эта псина ещё жива. Ведь я точно видел, что пуля прошла сквозь плечо! Видать, права поговорка, раз так быстро всё зажило… Теперь уж ты никуда от меня не уйдёшь!»

Полицейский не спеша достал пистолет из оперативной кобуры, снял с предохранителя и дослал патрон в патронник. До собаки было метров сто. Она, ослеплённая световым потоком, оставалась на месте, и создавалось впечатление, что ей даже это нравится. Её хвост даже стал вилять, приветствуя такую быструю смену «дня и ночи». Егору показалось, что он уже видел такую картинку и собаку, как две капли воды похожую на эту, ослеплённую светом фар.

Стараясь не хлопать дверцей, он вышел из машины и, оставаясь в стороне от светового потока, чтобы не быть замеченным раньше времени, стал подкрадываться к ослеплённой жертве. Не доходя двадцати шагов, он вскинул пистолет, целясь точно в собачью морду. Животное перестало махать хвостом и перевело свой взгляд на мушку пистолета. Палец плавно надавил на курок, и в тот же момент собачья морда превратилась в лицо его дочери.

«Настя!!!»

Он увёл прицел в сторону от лица дочери. Подсознательно. Необдуманно. На каком-то животном рефлексе. Просто это было сделать легче, чем остановить палец, который через ударно-спусковой механизм «макарова» уже послал команду бойку разбить капсулу патрона. Раздался выстрел! Будто пальнул внутрь себя. Он зажмурил глаза и никак не мог их открыть. Страх навалился свинцовым грузом и сдавливал веки, пугая мужчину самыми ужасными картинами произошедшего. Через секунду он услышал голос своей дочери. Точнее, её плач. Он открыл глаза и увидел, как Настя бежит прочь вдоль кирпичного забора.