– А если она тебя пошлёт куда подальше?

Марк задумался и ответил:

– Пойду.

– Куда?

– Куда пошлёт.

Лина недовольно покачала головой. Её супруг только пожал плечами и вернулся к еде.

6

– Проснулся? А я уж думал на горбу тебя тащить.

Марк раскрыл глаза и увидел счастливое лицо Блэкблю. Небритое, седое, морщинистое, но какое-то глупое и счастливое.

От Блэка всё ещё разило нестиранными носками. Хотя теперь он курил что-то более знакомое. Табак. Терпкий, слезоточивый, но привычный табак.

– Давай, поднимайся! Солнце уже высоко!

– Оно тут всегда высоко, – подыграл наивной улыбке Марк и поднялся.

– Давай, быстрее, давай! – торопил его Блэк, поспешно карабкаясь на насыпь.

Марк напряг уши, оглушённые порывом ветра. Знакомый до боли звук доносился издалека. Какое-то мерное перестукивание. И оно быстро приближалось.

– «Поезд!» – промелькнула мысль в голове у новоиспеченного Спящего. И в её подтверждение раздался затяжной и громкий гудок.

Марк взглянул на Блэка. Тот будто не слышал приближение многотонной махины. Он спокойно поднимался по насыпи и был уже у самой вершины.

– Блэк, стой! Блэк, поезд! – закричал Марк, побежав по насыпи следом. То, что с Блэком не всё в порядке, стало очевидно.

Локомотив, похожий на винную бутылку с загнутым горлышком, приближался с очень высокой скоростью. Машинист, очевидно, заметил приближающегося к путям человека и отчаянно пытался предупредить об опасности, подавал короткие гудки. И тем же самым обрекал бродягу на верную смерть – ведь вооружённая мафия, или солдаты в сером, до аллергического кашля не переносят живых существ рядом с движущимся поездом.

Блэк подошёл к путям вплотную и глупо уставился на настигающий его локомотив. Ещё один протяжный гудок, и обкуренный Спящий отлетел в сторону.

На его счастье, не от столкновения с многотонной бутылкой. Марк чудом успел раньше и оттянул товарища назад за воротник. Немного не рассчитал с силой, и они оба кубарем покатились вниз.

Докатившись аж до самой травы, они остановились. Рассвирепев, Марк накинулся на Блэка и поднял его за грудки.

– Ты что творишь, придурок! – неистово заорал он. В ответ Блэк глупо улыбнулся, продемонстрировав кровь на зубах.

– Ах ты торчёк! Ты что удумал тут? – Марк в приступе гнева принялся хлестать товарища по щекам. Но тот только глупо хихикал.

Сразу сообразив, в чём причина, новоиспечённый Спящий стянул с Блэка заплечный мешок, раскрыл и нашарил среди груды хлама тяжелый и увесистый предмет. Нет, искал не его. Но эта штука оказалась интереснее. Пистолет-пулемёт «УЗИ».

Несколько секунд Марк смотрел на оружие как зачарованный. Потом, всё же, нашёл в себе силы вернуть оружие назад и закончить начатое.

Металлический портсигар оказался на самом дне. Пустой. Похоже, Блэк всё выкурил, пока Марк был в отключке. Внутри осталась только газовая зажигалка, да выпавшая из самокрутки крошка.

– Долбанный наркоша! – зло сплюнув, сказал Марк.

– Не наркоша, а растаман, попрошу заметить!

– Да хоть доберман! Ты чего, угробить себя решил?

Вмиг взгляд Блэка стал осмысленным и серьёзным.

– А ты что, за меня волнуешься?

– Даже не мечтай. Не хочу слоняться тут без толку. А ты единственный в округе знаешь куда топать.

Блэк всхлипнул и насилу подавил смешок. А затем затрясся, издавая гортанные звуки через закрытый рот. Походило это на воркование голубя или на частое уханье совы.

Махнув рукой на безнадёжно пьяного спутника, Марк расселся на гравии и устало посмотрел на вечный закат. Сегодня он был особенно красив. Солнце сияло багрянцем, озаряло алыми лучами низкие облака. Чёрные тучи едва виднелись у самой кромки неба и вдавались в небо острыми пиками, напоминая прибрежные скалы.

Марк умиротворённо глядел на мерно плывущее небо. Это был сон, красивый и спокойный, какой нечасто приходит в отдыхающее сознание. Не хотелось никуда идти. Хотелось остановиться прямо тут и жить. Вернее умереть, но не совсем. Умереть телом, способным голодать и жаждать, способным уставать и требовать движения. Но остаться жить душой – чувствами и мыслями, ощущениями и восприятиями. Лишь бы зрение осталось, да слух. Да и запах с осязанием не помешали бы. А вкус и не нужен, и речь пусть только в мыслях звучит. Вот на такую смерть, прямо здесь и сейчас, Марк был согласен.

Но никак не на вечный мрак. Даже хоры ангелов с альтернативой в виде кипящих котлов, никак не манили. Перерождение – возможно. Реальная жизнь в теле одного из потомков – тоже интересно. А вот зациклиться в собственной судьбе… Чёрт, это наказание достойное сатаны. Или Роланда из Гилеада. Даже возможность исправлять одну ошибку за раз – не меняет ужаса ситуации. А вот умереть, и душой навечно застрять здесь, в бескрайней равнине вечного заката, оставшись наедине с мыслями и воспоминаниями – это было то, что тешило загробные чаяния Марка.

Тучи, похожие на прибрежные скалы, немного приблизились. Ещё большее сходство им придало мельтешение мелких точек над острыми пиками. Марк догадался, что этими точками были птицы, которые, сами того не ведая, подражали чайкам. Они были крохотными, как крупицы молотого перца на обеденном столе, и кружились в бурном и беспорядочном танце.

– Птички, – с улыбкой прошептал Марк. И тут же подскочил как ошпаренный. Ни одной птицы он тут ещё не видел. Ни в близи, ни в дали. А их присутствие могло говорить только об одном – там, впереди, что-то поменялось. Возможно, пошли засеянные поля. Возможно, там стоит деревня с амбарами для хранения зерна. Да хоть бы и труп – растерзанный, окружённый стервятниками – всё ничего, лишь бы знать, что не стоишь на месте.

Желание остаться тут навсегда покинуло Марка быстрее, чем мысль воплощается в движение глаза. Тело требовало движения, а сердце – перемен.

– Блэк, вставай давай! Впереди птицы. Мы, похоже, недалеко уже.

Блэкблю, всё ещё дразня сову, поднялся, подобрал земли свой портсигар и полез в сумку.

– Где? – свирепо прорычал он. – Где они, мать твою, спрашиваю!

– Мать мою и спрашивай, я тут причём? – рассеянно развёл руками Марк.

Глаза Блэка налились кровью (впрочем, это могло случиться и раньше, просто он их так широко не раскрывал).

– Где мои стволы, ты, сучок древесный?!

– У меня, – сухо кинул Марк.

Блэк кинул мешок на землю, и по медвежье занеся руку, начал надвигаться на Марка.

– Отдал сюда,