Инспектор спросил вредным голосом:

– И как вы это объясняете? Почему она вам одному прислала билеты?

– Скорее всего потому, что она была моей женой.

Джеймс вновь подбросил монетку и снова ее поймал.

Кокрилл от изумления даже не заметил, что по крайней мере двое из присутствующих ничуть не удивились. Первый порыв его был – проверить мысленно, что он мог при Джеймсе наговорить о Пайпе. Справившись с вполне естественным смущением и вновь овладев собой, он потребовал тишины и велел констеблю Райту проводить всех, кроме Джеймса, в гостиную, остаться там с ними и проследить, чтобы никто ни с кем не разговаривал.

– Я буду каждого спрашивать по очереди, что вам об этом известно, – объявил Коки, окончательно бросив дружеские замашки, и подумал, потирая руки: «Наконец-то мотив!»

Компания гуськом потянулась к двери: Пенрок серьезный и встревоженный, Генри с Венис ошеломленные, Фрэн – постоянно оглядываясь на Джеймса.

Леди Харт обернулась уже на пороге и придушенным голосом крикнула инспектору:

– Не думайте, пожалуйста, будто я об этом знала! Ничего я не знала!

И бросила на Фрэн убитый, молящий взгляд.

Констебль, придержав старую леди за локоть, захлопнул дверь у нее перед носом.

Фрэн и Венис в сопровождении полицейского вышли на террасу, а оттуда спустились на покрытую снегом лужайку. В дальнем углу, где речка пересекала железнодорожную линию, виднелся темный горбик беседки. Вокруг суетились черные фигурки, занятые своими таинственными обязанностями. Голоса далеко разносились в холодном чистом воздухе. Обычно беседку никто и не замечал, а тут она вдруг словно заполонила весь сад.

Фрэн спросила с тоской:

– А можно нам где-нибудь еще погулять? Не могу здесь!

– Наверное, можно спросить полицейского.

– Я не решусь, – апатично ответила Фрэн.

Венис ради своих любимых решилась бы на что угодно. Обернувшись к полицейскому, она произнесла спокойно и очень вежливо:

– Скажите, пожалуйста, можно нам пройтись по полю? Например, через железную дорогу и немножко по берегу реки. А то здесь не очень приятно…

И она кивнула в сторону беседки.

Поля по обе стороны реки выглядели совершенно невинно.

– Наверное, можно, мисс, – великодушно разрешил полицейский. – Только далеко не уходите, и, конечно, я с вами.

Мощный, основательный, он смотрел на них сверху вниз, и хотя не был склонен к праздным фантазиям, две бледные девушки с грустными глазами и повязанными на голове косынками казались ему похожими на беженок.

– Я за вами буду идти, мисс, – пообещал он.

Они перешли через железную дорогу, проваливаясь в сугробы, – снег скрипел под ногами, – и дальше двинулись через поле к берегу реки, где гуляли вчера. Сестры не держались за руки, но чутко ощущали настроение друг друга, как это бывает у близнецов.

Очень тихо, чтобы страж не услышал, Фрэн сказала:

– Знаешь, я чуть с ума не сошла. Весь день дождаться не могла, когда мы сможем поговорить.

– Фрэн, все так ужасно! Мисс Морланд, прямо здесь, в саду… Невозможно поверить, правда? И потом еще Пайпу убили, тоже здесь, в Пиджинсфорде. Она же наша знакомая! И что это за история с Джеймсом? Вот уж о ком никогда бы не подумала. Я была уверена, что он самый честный и правдивый человек на свете. Ухаживать за тобой и так далее, а оказывается, он все это время был женат… да еще на Пайпе Ле Мэй!

– Венис, он же и ничего такого… В смысле, я все знала. Он мне рассказал тогда, ночью, в саду. Конечно, он собирался с ней развестись.

– Ох, Фрэн… Могла бы мне-то сказать!

– Самой собой, я и собиралась, только не смогла, потому что утром убили бедную мисс Морланд, а потом у меня вдруг появилась одна мысль, и я ужасно мучилась. Помнишь, в тот вечер мисс Морланд сказала Тротти, что держит кого-то «в кулаке»? Ну вот… – Фрэн запнулась. – Конечно, это все глупость сплошная, но я подумала – вдруг она про Джеймса? Венис, я не знала, что делать! До смерти испугалась. Тут полиция с вопросами… Я решила, чем меньше народу будет знать, что Джеймс и Пайпа были женаты, тем лучше. Мало ли, вдруг придется врать, а ты не умеешь, у тебя всегда все по лицу видно.

– Совсем не понимаю, о чем ты сейчас говоришь! Ради бога, Фрэн, расскажи все по порядку. Ради тебя я еще как смогу врать! И ради Джеймса тоже, если понадобится, – прибавила она со значением.

Фрэн улыбнулась сквозь внезапные слезы.

– Спасибо, моя хорошая! Ты такая добрая. Наверное, ему не понадобится, и все равно я рада, что ты так к нему относишься.

– Так расскажи про Пайпу! – напомнила Венис.

– Ах да, Пайпа… Вот видишь ли, мы с тобой знали, что я Джеймсу нравлюсь, так? Но только потому, что это за милю видно было. А сам он мне ничего такого не говорил. То есть он собирался вначале уладить все с разводом и так далее и только потом делать мне предложение. А в тот вечер, когда мисс Морланд приходила к чаю, Пен вдруг заговорил о своих чувствах, и Джеймс испугался, вдруг я отвечу «да» раньше, чем узнаю, что Джеймс тоже на что-то претендует. А я ведь могла, после твоих наставлений, что не надо ждать, пока безумно влюбишься. Он попросил меня встретиться с ним вечером, хотел все рассказать, но когда мы ужинали, позвонила из Торрингтона Пайпа, сказала, что едет к мисс Морланд и хочет с ним поговорить…

– Откуда она узнала, что он здесь?

– Понятия не имею! Наверное, позвонила сначала в казарму или как-нибудь так… Словом, около десяти он встретился с ней в саду. Он не мог прийти к ним в коттедж, потому что мисс Морланд тоже не знала, что они женаты.

– Когда же они поженились? Фрэн, почему они нам ничего не сказали?

– Ах да, я и забыла! Она за него вышла давным-давно, когда им обоим лет по двадцать было. Мы тогда с ними почти и знакомы не были, а они здесь много общались летом, ходили под парусом и прочее. Зная Пайпу, я подозреваю, что она бедному Джеймсу голову заморочила. Он и сейчас-то лопух, а если сравнить, какой был тогда, это небо и земля. Вот они постепенно стали встречаться и в Лондоне, а потом и поженились. Джеймс тогда учился в Кембридже, а Пайпа уехала на гастроли с какой-то там труппой, – словом, у них не было общего дома. А главное, они ужасно боялись, как бы не узнал Джеймсов дядя. Ты же знаешь, какой он был строгий старикан. Уже от одного того, что Пайпа актриса, он бы лопнул со злости. И вообще, он считал, что Джеймсу надо подождать лет до сорока, стать опорой фирмы, а уж тогда жениться на достойной невесте – дочке мэра, там, или что-нибудь вроде этого. Поэтому они держали свою свадьбу в секрете. Джеймс посылал Пайпе часть тех денег, что ему давали на расходы – и довольно-таки щедро давали. Виделись они изредка, приезжая в Лондон, и через годик все это им уже обрыдло. Пайпа, конечно, сохранила свою сценическую фамилию. Никто и знать не знал, что Джеймс женат. Они решили, пусть так и останется, пока кто-то из них не захочет освободиться. Наивный Джеймс вообразил, что так лучше всего. Развод наверняка привел бы к скандалу с дядюшкой. А что касается Пайпы… О мертвых, конечно, плохо не говорят и все такое, но нельзя же не сказать, что она отлично понимала – когда-нибудь Джеймс получит кучу денег, ей только нужно дотянуть до тех пор, пока старик умрет, – а тем временем получать неплохой доход ни за что. Ну вот, они иногда виделись, но только как «брат и сестра», как пишут в газетах. А потом Джеймс в меня влюбился.