— Я никуда не пойду без Олли!..

Ещё как пойдешь, дорогая. Ибо ты за решеткой мне совсем не нравишься — я тебя там пока не видел, но фетиш точно не мой. А вот твой дружок, увы, совершенно справедливо окажется главным подозреваемым.

— …да вы знаете, кто его отец?!

— Мы знаем, кто твой, — меланхолично заметил Сойер — елейный тенорок этого засранца я узнал сразу же. — Нам хватает.

— По-вашему, Лоркан Маккензи позволит вам держать за решёткой его сына?

— Боги, Джинни, умолкни! — мученически застонал долбаный Олли. Я склонен с ним согласиться — ещё немного, и моя дорогая кузина запросто наговорит ему на пожизненно-посмертное.

Стоп. Так эта килька в томате — сынок Палача Инквизиции? Ну охуеть теперь, вот ещё сюрпризы на мою голову. Если закрыть пацана в тюряге без весомых доказательств — скандал выйдет грандиозный. Бракованный сынок или нет, а Палач не даст кучке мехового сброда пятнать честное имя его пресветлой семьи.

— Моё почтение мастеру Маккензи, — наконец протянул Сойер чуть издевательски. — Только вот мы в Грейморе, и здесь имя папаши вряд ли сослужит твоему дружку хорошую службу. Так что продолжала бы ты перебирать своих папиков, авось я испугаюсь и задрожу.

— Твою ж мать, Гектор! Самому-то не надоело? Вы даже нормально обвинения нам предъявить не можете, нет такой статьи — «постоять возле трупа»! А раз не можете, открывай грёбаную клетку, да поживее, не то…

— Не то что, кисуля? — перебил Гектор, явно наслаждаясь её яростью. — Надуешь свой минетный ротик, топнешь ножкой и побежишь к папочке на ручки?..

Интересно, он понимает, что теперь его труп никто и никогда не найдёт? И даже если я не прикопаю его в ближайшей песочнице, то Дар, едва заслышав жалобы своей принцесски, несомненно устроит Сойеру весёлую жизнь. Будет прав, а я даже воздержусь от напоминаний, кто теперь альфа Севера.

Тут Сойер заткнулся, да и сам я глупо замер посреди коридора, не дойдя до высокой двери каких-то пять-семь метров. Стены мелко задрожали, тусклые лампы под потолком истерично замигали, как в ужастике не очень высокого пошиба.

Они наверняка испугались. Я же с трудом подавил злорадную улыбку, прекрасно поняв, чьи это фокусы. А заодно сделал себе пометку в уме — если речь о Реджине, от антимагических наручей толку нет.

И всеми силами погнал прочь все те сладко-горькие воспоминания, что мигом ожили во мне. Особенно тот день, когда мы умудрились обесточить пару-тройку жилых домов. Ну, не совсем «мы», из нас двоих только Джинни способна на такое мощное колдовство. А я… я всего лишь поцеловал её.

Поцеловал её. В самый первый раз, наконец-то набравшись смелости и наглости позволить себе хоть что-то. Клял себя озабоченным мудаком, волновался так, словно это мне едва исполнилось шестнадцать. И так дурел от почти невыносимой любви к ней, что, кажется, разнеси Джинни своей магией полквартала — я бы даже не заметил. Да и хер бы с ним, зато помер бы счастливым.

И не просрал бы так бездарно самое лучшее, что было в моей жизни. И не было бы теперь этого поганого чувства, точно я нажрался стекла да запил его кислотой.

О, Хаос, нашёл же время и место, чтобы поныть об утерянной любви! Не мог до дома потерпеть? А меж тем стоит засунуть эти сантименты поглубже в задницу и идти спасать недоумков-инквизиторов, пока моя киса не приспособила их вместо когтеточки.

— Не моего папочку бояться надо, Гектор, — отчеканила Реджина прямо-таки зверским тоном. Даже мне невольно захотелось вскинуть голову, покорно обнажая горло… всего на пару секунд, но тем не менее. — Едва я открою свой минетный ротик, по твою душу немедленно явится Железный ковен. Не потому, что я славно развлекала в постельке их верховного мага, а потому что я Регинхильд гро Маграт, заклинательница завесы, Платиновый резерв Антеарры. Одно моё слово — и ты вылетишь из Греймора как пробка, да в такую глушь, что Хварн мегаполисом покажется! Как тебе перспективка, Гектор?

Хуёвая, я даже пожалел его слегка. Когда-то Реджина была совсем другой — милой девочкой в красивых платьицах, немного капризной и избалованной вниманием семьи, но нельзя не признать — альфа из неё выросла что надо. Не будь она сейчас за решеткой, за «минетный ротик» Сойер наверняка огрёб бы по полной.

Что ж, пора помочь своей альфа-тигрице прикопать мудилу в песочек.

— Впечатляет, — хмыкнул тот нервно. — Тебе кто-нибудь говорил, что ты редкая сучка?

— Для тебя я миз сучка, приятель.

Эх, прошли те годы, когда можно было открыть дверь с пинка. Да и туфли жаль, не для того мы с Эммой выбирали их полдня.

— Для тебя она миз гро Маграт, — прямо с порога заявил я. — Если, конечно, тебе дороги твои яйца.

Гектор вытаращился на меня так, будто перед ним представили аватару Прядильщика — ту самую, из детских страшилок, с огромным числом глаз и рук, окутанную паутиной и серым туманом.

— А ты-то что тут делаешь? — наконец выдал он.

— Пришёл за своим. — Теперь уже Джинни уставилась на меня, точно мечтая откусить что-нибудь жизненно важное. Но сейчас её реакция меня мало беспокоит. А вот микроскопическое платьице, едва прикрывающее зад — очень даже. — Открывай вольер, моей кисе не нравится этот зоопарк.

— Что, прости? — Сойер поднялся — внушительный малый, да только мне разве что в подбородок дышит, — прищурился эдак сурово, мол, иди выделывайся в свой двор. — Маграт, ты не в своей прокуратуре. Будь добр, катись ковриком отсюда.

— Только потому, что я не в своей прокуратуре, ты до сих пор не стал медвежьей закуской, — нарочито ласково протянул я. Дружок Сойера тоже было привстал, явно почуяв, что я не шучу, — но замер, стоило мельком глянуть на него. — Эту — выпустить. Пацана желательно тоже, но так и быть, настаивать не буду, он мне всё равно не нравится.

— Да мне они оба не по нраву. Хотя ножки у твоей кисоньки прелестные!.. Лучше оставлю обоих здесь, будет чем полюбоваться.

Рык из горла вырвался сам собой, звериный и яростный. Никто — никто! — не смеет говорить о моей Джинни в таком тоне.

— Хота! — услышал я её голос. Вроде бы строгий, но будто… умоляющий?

— Что?

Я обернулся к ней, невольно залюбовался пресловутыми ногами — смуглыми, сильными и просто до неприличия оголенными. Прекрасно бы смотрелось в постели, но никак не в тюряге. И уж тем более не в вампирской забегаловке, где их полосатое высочество искало приключений на свой худо-бедно прикрытый зад.

— Ты за мной пришёл или за поздним ужином? — требовательно осведомилась она, сложив руки на груди (и мне сейчас следует думать вовсе не о том, есть ли под этим непотребным нарядом хоть что-нибудь). — Хотя да, глупый вопрос. Приятного, чтоб тебя, аппетита; но, по крайней мере, дождись, пока твой ужин отопрёт мою камеру!

Что ж, стоит признать — эта женщина восхитительна. Красива. Сильна. Настоящая альфа-самка, чье место подле меня. Я и думать забыл о разногласиях, больше похожих на семейную драму, обо всей этой ситуации; о Сойере, чью печень я мысленно уже почти доел и никому не оставил…