— Все-таки это дело личного характера, как вы не понимаете?

— Личного! Да это предмет ежевечерней болтовни всей палаты, поверьте мне. — Медсестра ринулась прочь, похрустывая и поблескивая, как белый робот.

Голос у Алисы был скрипучий и жесткий. Паралич сказался на ее голосовых связках, но выговор у нее оказался прекрасный, приобретенный ею, как предположил Арчери, в кухарках и сиделках у образованных людей.

— О чем вы хотите узнать, сэр?

— Сначала расскажите мне о семье Примьеро.

— О, это я могу. Меня всегда это интересовало. — Она коротко, но резко кашлянула и повернула голову так, чтобы скрыть искаженную половину лица. — Я пришла к миссис Примьеро, когда родился мальчик…

— Мальчик?

— Мистер Эдвард, ее единственный сын.

«А, — подумал Арчери, — отец богатого Роджера и его сестер».

— Он был милым мальчиком, и мы всегда получали удовольствие от общения, и он и я. Я считаю, что именно его смерть состарила меня и его бедную мать, сэр. Но к этому времени у него уже появилась собственная семья, и мистер Роджер был живой копией своего отца.

— Я предполагаю, что мистер Эдвард изрядно ему оставил, нет?

— О нет, сэр, в том-то и жалость. Видите ли, старый доктор Примьеро оставил свои деньги мадам, поскольку дела мистера Эдварда, как и у него, были в то время хороши. Но он потерял все на чем-то в городе, и, когда он был взят на небеса, миссис Эдвард и трое ребятишек очень нуждались. — Она снова кашлянула, заставив Арчери вздрогнуть. Он вообразил, что сейчас увидит ужасное и тщетное усилие этих рук подняться и прикрыть грохочущие губы. — Мадам предложила помогать, — не то чтобы у нее имелось больше, чем нужно, — но миссис Эдвард была такая гордая, она пенни не взяла бы от свекрови. Я никогда не узнаю, как она справлялась. Видите ли, их было трое. Мистер Роджер, он был старший, и потом еще две крошки, гораздо моложе, чем их брат, но близкие друг к другу, если вы понимаете, что я имею в виду. Между ними не больше чем года полтора.

Она устроила голову на подушке так, словно пыталась поставить на место губу.

— Анджела была старшей. Время летит, я предполагаю, что сейчас ей, вероятно, двадцать шесть. Потом Изабель, названная так в честь мадам. Они были совсем малютками, когда их папочка умер, и прошли годы до того, как мы увидели их. Могу вам сказать, для мадам было тяжким ударом не знать, что сталось с мистером Роджером. Потом однажды он просто как с неба свалился, неожиданно вернулся в «Дом мира». Вообразите, он жил в комнатушке в Суинбери, обучаясь в очень хорошей фирме, чтобы стать адвокатом. Кто-то из знакомых миссис Эдвард принял его в эту фирму. У него и мысли не было, что его бабуся еще жива, но он смотрел кого-то в телефонной книге, в строке бизнеса, сэр, а там было «Миссис Роза Примьеро, «Дом мира». Как только он появился, удержу ему не стало. Не то чтоб мы хотели остановить его, сэр. Почитай, каждое воскресенье он приезжал, а один-два раза, забрав своих маленьких сестричек прямо из Лондона, он привез их с собой. Золото, а не дети. Мистер Роджер и мадам, они часто смеялись вместе. Над всякими старыми фотографиями, какие были, и теми историями, которые она ему обычно рассказывала! — Она вдруг остановилась, и Арчери увидел, как старое лицо раздувается и становится фиолетовым. — Для нас была такая перемена видеть прекрасного, похожего на джентльмена, молодого человека после этого Пейнтера. — Ее голое изменился до пронзительного, свистящего вопля. — Грязный убийца! Скотина!

Через палату другая старая женщина в такой же постели, похожая на Алису Флауэр, улыбалась беззубой улыбкой, слушая давно знакомый рассказ. История для болтовни перед сном, как сказала сестра.

Арчери нагнулся к ней.

— Это был ужасный день, мисс Флауэр, — сказал он, — день смерти миссис Примьеро.

Суровые глаза старухи заблестели, покраснели и налились влагой.

— Я чувствую, вы никогда этого не забудете…

— Нет, до самой смерти, — ответила Алиса Флауэр. Возможно, она подумала о том, как бесполезно теперь ее тело, которое когда-то было таким прекрасным инструментом, а теперь вот на три четверти мертво.

— Вы мне расскажете об этом?

По тому, как Алиса начала, он сразу понял, что она, должно быть, часто рассказывала это прежде. Похоже, что некоторые из старых женщин не были абсолютно прикованы болезнями к постели и иногда вечерами вставали и собирались вокруг Алисы Флауэр. Истории, подумал викарий, пересказываются, чтобы отвлечь детей от игр и выманить старушек из теплого уголка у камина.

— Он был дьяволом, — сказала она. — Ужас! Я боялась его, но никогда ему этого не показывала. Бери все и не давай ничего — вот был его девиз. Шесть фунтов в год — это все, что я имела, когда впервые пошла в услужение. У него же были и дом, и заработок, и прекрасный мотор, чтобы водить. Так нет, некоторым луну подавай. Казалось бы, большой, крепкий, молодой парень будет только рад принести угля для старой леди, но не мистер Берт Пейнтер. Скотина Пейнтер, вот как я его называю. В тот субботний вечер, когда он вовсе не пришел, мадам сидела совершенно в ледяном холоде. «Позвольте мне сходить и поговорить с ним, мадам», — предложила я, но она не позволила. «До утра хватит, Алиса», — сказала она. Я много-много раз говорила себе, что если бы он пришел тогда вечером, то я была бы там с ними. И тогда он не смог бы врать.

— Но ведь он пришел на следующее утро, мисс Флауэр…

— Она хорошо ему выговорила, и правильно. Мне было слышно, какую она устроила ему головомойку.

— А что вы делали?

— Я? Когда он пришел в первый раз, я делала мадам салат для ленча, потом сунула в Духовку мясные консервы. Меня все это спрашивали на суде в Лондоне, в Олд-Бейли. — Она сделала паузу, во взгляде, которым она на него посмотрела, появилось подозрение. — Вы пишете книгу обо всем этом, да, сэр?

— Что-то в этом роде, — ответил Арчери.

— Они хотели знать, уверена ли я, что все слышала правильно. Могу сказать вам, у меня слух лучше, чем у судьи. Да, так оно и было. Если бы у меня имелись сложности со слухом, то мы все улетучились бы тем утром.

— Как это?

— Скотина Пейнтер был в гостиной с мадам, а я пошла в кладовую взять уксус для моего соуса, когда совершенно неожиданно услышала шлепок и шипение. Уж эта странная старая духовка, сказала я себе. Я быстро толкнулась назад и открыла дверцу духовки. Одна из картофелин имела вид будто выплюнутой из кастрюли, сэр, и упала на газ. Все это было в пламени и шипело и ревело, как паровой двигатель. Я быстро все поправила, а потом я сделала глупость. Залила все это водой. Должна бы знать в моем-то возрасте. Ух, было шуму и дыму! Вы бы и собственных мыслей не услышали.

Об этом в стенограмме ничего не было. Арчери затаил дыхание от волнения. «Вы бы и собственных мыслей не услышали…» Пока вы боретесь с дымом и оглушены шипением, вы не можете слышать, как человек поднялся по лестнице, поискал что-то в спальне и спустился снова.