– Ой! – испуганно сказала Габриэла, увидев манёвр брата. – Джей!

И, выбравшись из одеяла, бросилась к картине. Орсон едва успел перехватить её.

– Не хватало ещё, чтобы и ты в этой картине сгинула.

– Но братик!

– Габриэла. Джейсон, когда вернётся, с меня голову снимет, если я тебя отпущу.

– Согласен, – кивнул Вильям. – Подождём ещё немного. И если они не придут, то к ним пойду я.

Снова ждать. Гвинет возненавидела ожидание. Но когда она готова была устроить сцену, требуя либо пойти всем вместе, либо сделать хоть что-то, полотно засветилось, и из него вывалился Джейсон, держащий за руку растрёпанную Генриетту.

– Там был лабиринт, – сказал мальчик. – Генри в нём заблудилась. Но я в лабиринтах разбираюсь – уж получше, чем в шахматах. Вил, держи.

И вручил руку Генриетты её брату.

– Прости, – виновато сказала Генриетта Вильяму, я не прошла. Провалилась. Ненавижу лабиринты!

– Ну что, – спросила Гвинет, – теперь-то мы всё прошли? Можно по домам?

Орсон исчез в коридоре, чтобы появиться через минуту.

– Дверь по-прежнему заперта, – сказал он. – Видимо, мы ещё не всё сделали.

– Что ещё от нас требуется? – воскликнула Генриетта. – Я больше не могу здесь торчать!

Но пришлось. Дверь не открывалась, окна – тоже. Подростки, как и раньше, были заперты в доме. Но теперь, по крайней мере, предметы дома стали безопасными… Гвинет это немного успокаивало: не хватало ещё ждать подвоха от каждой мелочи.

День прошёл в безуспешных попытках выбраться. На ночь всё же разошлись по комнатам. А утром Глория не спустилась к завтраку. Дверь её комнаты оказалась открыта, но девочки в ней не было.

– Что на этот раз? – почти спокойно спросила Генриетта. – Дом будет поглощать нас ночь за ночью, пока не поглотит всех?

– Она вернётся, – но в голосе Орсона не звучало уверенности.

Всей толпой вернулись в гостиную. Даже в туалет теперь ходили по двое: в подростках поселился страх перед домом. Старались не разлучаться ни на минуту и не выпускать друг друга из виду. Атмосфера стала гнетущая. Поэтому спустившаяся со второго этажа Глория вызвала не радость, а насторожённость.

– Кто ты? – спросил Орсон, держа в руках небольшой нож и готовый в любой момент атаковать создание, принявшее облик Глории.

– Это я, – растерянно отозвалась девочка. – Орсон, что с тобой?

– Как докажешь, что ты – Глория?

Девочка захлопала глазами.

– Но… это же я! Я просто была в картине.

– В картине была Генри, – с подозрением отозвался Джейсон.

– В другой, в той, что в моей комнате. Осеннее поле под дождём. Ну, у вас точно такие же висят!

– Какое осеннее поле? – удивился Вильям. – Там горный пейзаж

– Не считая пионов, в доме семь картин, – напомнил Джейсон. – По одной в каждой нашей комнате. Где ты нашёл горный пейзаж, если на всех полотнах изображено озеро с кувшинками?

– Озеро с кувшинками? – вмешалась и Гвинет. Любопытство принялось грызть девочку. – Я видела морские пейзажи.

– Генриетта? – обернулся к сестре Вильям.

– Домик над обрывом, – нехотя буркнула та.

– Забавно, – сказал Орсон, – я мог бы поклясться, что на картинах изображён вулкан.

– Значит, каждый видит что-то своё, – озвучил общую догадку Джейсон. – Картины зачарованы.

– Глория! – Орсон убрал нож, подошёл к сестре и тряхнул её за плечи, – зачем ты полезла в картину? Ты могла пострадать! Мало нам этих дурацких испытаний. А если бы там был тот лабиринт, где чуть не пропала Генриетта? А если бы ты не смогла вернуться?

И он с силой обнял сестру, так, что та пискнула. Но вырываться не стала, явно чувствуя свою вину.

– Но я же вернулась, – всё же сказала она, когда брат наконец отпустил её. – И там было совсем-совсем нестрашно.

– Нестрашно и безопасно – разные вещи, – строго напомнил Джейсон, с опаской глядя на Габриэлу, растерянно рассматривающую родных. Он явно представил, что вместо Глории в зачарованной картине могла оказаться его младшая сестрёнка.

– Но со мной же ничего не случилось! – Глория даже топнула ногой. – Там просто дом с садом. Большой дом, больше этого. Красивые статуи повсюду, фонтан говорящий. И смотрите, что я нашла.

Глория вынула из кармана юбки игральную карту.

– Это я, – сообщила девочка, показывая всем семёрку пик, на которой действительно была изображена барышня, очень похожая на Глорию. – И мальчик-фонтан мне всё рассказал: наследство – это карты. Каждому из нас соответствует карта. Одна из этих карт особенная. Кто её получит, тот и станет наследником. Кроме тех, кто провалил первое испытание: если карта попадёт в их руки, будет считаться, что проиграливсе. Поэтому нужно следить, чтобы она случайно не досталась проигравшим: Генриетте и Габриэле.

– Какой… болтливый фонтан, – усмехнулась Генриетта. – Очень уж удачно получается: мы не знаем, что за наследство, а какому-то нарисованному фонтану всё известно.

– Глория, как вообще тебя занесло в картину? – проигнорировал Генриетту Орсон.

– Там бабочка на раме сидела, я хотела её поймать. Едва не упала, и рухнула прямо в картину, – разъяснила брату Глория. – А когда я вылезла, бабочка уже улетела…

– Твоя любовь к бабочкам несколько… – договаривать Орсон не стал, только махнул рукой. И обернулся к остальным:

– Идём в картины разыскивать карты?

Гвинет поёжилась. Она слишком хорошо помнила Дункана, мужа тёти Гиацинты, который был запечатан в картине сколько-то там лет. И не испытывала ни малейшего желания оказаться на его месте. Да и Генриетта чуть не осталась в картине-лабиринте навсегда.

– Это может оказаться опасно, – громко сказала она.

– Глория же не пострадала, – кивнула на ту Генриетта, словно забыв о собственных переживаниях.

– Всё равно, это может оказаться ловушкой, – Джейсон неожиданно поддержал Гвинет. – Я рад, что Глория цела и невредима, но это не повод рисковать остальными.

– Полагаешь, стоит провести здесь вечность, пытаясь понять, что же от нас требуется? – непривычно резко сказал Вильям. – Карты в картинах – наша единственная зацепка.

– Почему сразу «в картинах»? – спросил Джейсон. – Может, речь только об одной картине, той, где побывала Глория. Прочие картины могут быть просто рисунками.

– Не думаю, – покачал головой Орсон. – Раз все картины одинаковы, значит, на них одинаковые чары. Полагаю, каждая из них на самом деле портал в тот, другой дом. Почему порталов несколько – не знаю, не спрашивай. Но, подозреваю, домов тоже несколько, и для каждого из нас портал будет открыт в один из этих домов, а не в общий для всех. Зачем это сделано, спрашивать нужно усопшую, а я некромантией не владею и спиритизмом заниматься не советую. Предлагаю следующее: после обеда я первым пойду в свой портал. Если к ночи не вернусь – значит, соваться туда не стоит. И вы все терпеливо ищете иные пути в тот дом, ясно?