Странное дело — входная дверь была открыта. Не догадываясь об этом, Хомма вставил ключ в замочную скважину и повернул, но вместо того, чтобы открыть, наоборот, запер. Только тут он заметил неладное. Пока снова поворачивал ключ, послышались шаги. Исака вышел в прихожую и открыл ему дверь изнутри.

— Вы всё это время были у нас?

— У Хисаэ в фирме празднуют Новый год, она сегодня придёт поздно. Что мне дома делать одному? А так мы вместе с Сатору смотрели телевизор.

Всё это он говорил не моргнув глазом, а ведь на самом то деле наверняка не смог оставить мальчика одного, потому что тот либо просто разволновался, либо плакал, либо злился.

— Вы уж нас простите, пожалуйста. — Хомма виновато опустил голову и понизил голос. — Сатору не говорил каких-нибудь глупостей? Утомил он вас, наверное…

Исака покачал головой, а потом беззвучно указал подбородком на комнату Сатору:

— Спит уже. Просил его не будить, даже когда отец вернётся.

— Ну, это значит — злится.

Хомма виновато усмехнулся. Исака ответил улыбкой, но ничего не сказал. Ступая как можно осторожнее, оба направились в гостиную, откуда доносился звук работающего телевизора. Хомма шёл медленнее, и, когда он оказался в гостиной, Исака уже выключил телевизор и прибавил освещения. С видом портного, оценивающего фигуру клиента, он внимательно разглядывал Хомму:

— Кажется, устали вы изрядно.

— Да, слишком много ходил, и всё в один день. Хлопотное дело оказалось…

Хомма положил на стол альбом, и Исака тут же наклонился взглянуть:

— Может, вам пива налить?

Сам Исака был непьющим человеком. Хомма же сразу после выписки из больницы не курил и не пил, но в последнее время понемногу начал. Чем спасаться от бессонницы лекарством, лучше уж немного алкоголя.

Однако после сегодняшнего, если он ещё и выпьет, завтра ему будет тяжело, весь день будет клевать носом, поэтому Хомма отрицательно покачал головой.

— Ну, тогда сварю кофе.

Исака направился на кухню. Хотя сейчас на нём не было передника, его спина замечательно вписывалась в интерьер на фоне газовой плиты и полок с посудой. Он был маленького роста, пухловат, и заниматься хозяйством было ему очень даже к лицу, а сейчас он, как никогда, выглядел человеком на своём месте.

Исака с женой жил в двухкомнатной квартире на первом этаже восточного крыла. В этом году ему исполнилось ровно пятьдесят, но на вид он казался старше. Его жена Хисаэ была старше Хоммы на год, ей было сорок три, но уж она-то выглядела на тридцать пять. Она была дизайнером интерьера и с двумя подругами держала собственное ателье в районе Минами Аояма. Она была очень деловой женщиной и отпуск могла себе позволить лишь на несколько дней до и после Нового года. Детей у этой четы не было.

Исака раньше работал в строительно-отделочной фирме, которая брала подряды у дизайнерского ателье его жены. Он был правой рукой своего шефа, пользовался самым искренним его доверием и, можно сказать, наполовину определял деловую стратегию и тактику.

Однако старый директор фирмы скоропостижно скончался, а его сынок, едва вступив в должность, сразу повёл дело вкривь и вкось. Он был так юн, что не умел внятно разговаривать с клиентами даже о погоде, но мнил себя большим боссом. В результате из-за этого молодого начальничка, который сам не смог бы и куска обоев наклеить, фирма разорилась. Похоже, что семейный бизнес он невзлюбил, тянулся ко всему яркому и модному, а доконало его то, что он ввязался в операции с акциями и фьючерсные сделки.

Исака, который был опытным профессионалом-практиком, не долго искал новое место работы. Но тут-то и начались его беды. Бывший шеф, без всяких на то оснований, возбудил против Исаки дело, обвинив его в том, что как главный менеджер фирмы он превышал свои полномочия. Это случилось лет пять тому назад.

Поскольку обвинение с самого начала было дутое, разбирательство закончилось быстро. Исаку отпустили в связи с отсутствием состава преступления. Этого и следовало ожидать, ведь все долги фирмы были делом рук её молодого хозяина. Только вот сам он никак не мог смириться с этим фактом, поскольку с молоком матери впитал девиз: «Во всех просчётах виноваты другие». Всеми возможными и невозможными способами он досаждал Исаке, и, разумеется, это дошло до его нового работодателя. Нет, конечно, никто не усомнился в его деловых и человеческих качествах, но вызовы в полицию и визиты в юридическую консультацию отнимали слишком много времени…

У его супруги Хисаэ дела шли хорошо, да и сбережения у обоих имелись. Вот и родилась идея: а не посидеть ли дома, пока дрязги не улягутся? Сначала Исака, с согласия жены, решил на время оставить работу и заняться домашним хозяйством только по этим соображениям. Это было нетрудно, поскольку с первого дня совместной жизни они с женой старались делить домашние обязанности поровну и навыки у него имелись. Но когда он два-три месяца позанимался хозяйством, то открыл для себя, что домоводство ему подходит. Тогда он превратил это в свою новую профессию. Теперь Исака — специалист по ведению домашнего хозяйства.

Сейчас, помимо работы у Хоммы, он ещё в двух местах заключил договор об уборке и стирке. Разумеется, в семье они с женой по-прежнему делят домашние обязанности, как это и было раньше, когда Исака работал в отделочной фирме.

— А как же иначе? — говорит его жена Хисаэ.

Хомма подружился с этой парой как раз тогда, когда на Исаку свалилось несправедливое обвинение в превышении полномочий и весь этот скандал был в самом разгаре. Сказать «в разгаре», может быть, и неточно — так, последний сполох. Молодой хозяин разорившейся фирмы, с которым полиция уже дел иметь не хотела и на которого махнул рукой даже его собственный адвокат, в помутнении рассудка, и так не очень здравого, вломился в дом Исаки с железной бейсбольной битой в руке.

День был будний, часов девять вечера. Хомма в это время почему-то оказался дома — случай редкий. Ему как раз нужно было снова уходить, поскольку он забежал, только чтобы переодеться.

Когда они потом обсуждали это происшествие с Тидзуко, она рассказывала: «Мне показалось, что я услышала взрыв». Это молодой хозяин фирмы бейсбольной битой разбил стекло в окне рядом со входной дверью в квартиру Исаки.

Далее последовал звон разлетевшихся осколков, крики Хисаэ и рыкающий мужской бас. «Кажется, женщина из нижней квартиры…» — Тидзуко не успела даже договорить, как Хомма уже ринулся к выходу. Шлёпнув по заду, он отправил домой увязавшегося было следом сынишку, и, когда уже сунул ноги в ботинки, послышались новые удары, на этот раз в дверь. Стоял такой грохот, словно новичок бил в медный гонг, не попадая в центр диска.

— Всех прикончу!..

Голос был пьяный. Кажется, даже на слух можно было ощутить запах спиртного.

— Звони скорей, набери номер сто десять! — Бросив это Тидзуко на прощание, Хомма выскочил на лестницу.

Ему не составило труда скрутить незадачливого шефа который наполовину влез в разбитое окно и вцепился Исаке в воротник. Поскольку всем надоели пьяные выкрики Хомма ухватил гостя за шиворот и разок ткнул носом в газовый счётчик — тот сразу притих и даже потом не жаловался. Он, видно, толком не понял, кто его отделал.