Внезапно Руне пришла в голову идея. Она взяла с полки стеклянный домик и поставила его на стол.

– Что ты делаешь? Нет! – закричал Роуэн.

Но девушка уже успела ударить рукоятью кинжала по прозрачной крыше. Стекло с треском разбилось, посыпались осколки. Тонкие пальцы девушки вытащили из разрушенного ларца ссохшиеся кости. Руне было неприятно прикасаться к этим останкам, поэтому она поспешила обернуть их бархатом и поднесла сверток к Роуэну.

– Поклянись перед этими костями!

Кажется, ее поступок привел англичанина в ужас.

– Осторожней с ними, хорошо?

– Поклянись!

– Клянусь перед Богом, Соломоном и святым Блейном, что буду вести себя смирно.

Мрачный взгляд янтарных глаз и стиснутые челюсти говорили о том, что эта клятва не была для Роуэна пустым звуком.

– Я прикажу четверым мужчинам караулить возле дома. С мечами.

Стигр наверняка поднимет шум, когда вернется и узнает, что его жилище превратили в тюрьму. Но это была не самая большая проблема. Как отец отреагирует на то, что она предоставила Роуэну относительную свободу передвижения?

– А если ты нарушишь эту клятву, я собственноручно зашью твой… рот, чтобы ты больше никогда не смог солгать, понятно, христианин?

– Понятно, – ответил Роуэн.

Неужели она действительно чуть не сказала «красивый рот»? Это безумие! Нужно убираться подальше отсюда, от этого наваждения. Руна разрезала шнуры на запястьях Роуэна и поспешила к двери. Постучав и дождавшись, когда ей откроют, девушка выбежала из хижины и всей грудью вдохнула свежий холодный воздух.

Роуэн сделал глубокий вдох. Знала ли Руна, как на него действует ее присутствие? Скорее всего, нет. Хотя глупая клятва, которую он только что произнес, как нельзя лучше демонстрировала, что эта женщина лишала его способности думать. Роуэн осторожно опустил мощи обратно в поврежденный ларец. Вообще-то ему следовало поклясться перед Богом, что он привезет мощи святого Блейна обратно в Англию. Но тамплиер решил, что на сегодня с него достаточно трудновыполнимых обещаний.

К счастью, о попытке бегства в клятве, которую взяла с него Руна, не было ни слова.

Роуэн снова растянулся на лежанке, чтобы немного отдохнуть. Однако заснуть ему не удавалось; перед глазами все время стояло невыносимо красивое лицо этой девушки. Поэтому тамплиер снова поднялся и решил осмотреть свою маленькую тюрьму.

В сундуке он нашел четыре книги. Одна из них была о целительстве. Две другие были романами, по всей видимости рыцарскими, в которых герои сражаются с драконами, чтобы спасти прекрасную деву. Четвертая книга, самая большая, с железной застежкой, оказалась Библией. Вполне возможно, что первую книгу колдун действительно использовал при приготовлении различных снадобий. Истории о рыцарях Роуэна тоже не удивили. Но зачем, черт возьми, Стигру понадобилась Библия? Скорее всего, он ее даже не открывал. Просто Бальдвин Бальдвинссон не знал, куда девать эти дорогие, но бесполезные для него книги, и поэтому наградил ими деревенского колдуна.

Роуэн вздохнул. Пора ему привыкать к тому, что он находится среди варваров.

Библия содержала красивые цветные иллюстрации. Роуэн начал листать ее и, конечно же, добрался до «Песни песней» Соломона.

«Шея твоя – как столп Давидов, сооруженный для оружий, тысяча щитов висит на нем – все щиты сильных; два сосца твои…»

Проклятье!

Роуэн стал листать дальше, пока не дошел до Нового Завета. Он подумал об истории, которую рассказала ему Руна. О страшной истории. Об истории, которая объясняла, почему эта девушка старалась вести себя как мужчина. Монах, совершивший такое с ее матерью, должен гореть в аду! «Господи Иисусе, он не заслужил права служить тебе! Дьявол и преисподняя!»

Тамплиер закрыл Библию и положил ее на место. В хижине стояла еще пара небольших ящиков, но там хранились только инструменты, травы и старые лохмотья. Стигра Роуэн уже успел увидеть во время пиршества; эта хижина как нельзя лучше соответствовала его небрежному внешнему виду. Несколько погнутых медных кружек и обилие пустых кувшинов свидетельствовали о том, что колдун любит выпить. Ящика с лекарствами и хирургическими инструментами Роуэн не нашел. Либо у знахаря их не было, либо их убрали. Ну, сражаться с их помощью ему все равно не удалось бы. Тем более после клятвы, которая запрещала Роуэну это делать.

Тамплиер снова опустился на лежанку, поскольку каждое движение все еще давалось ему с трудом. Его мысли опять устремились к Руне. От Роуэна не укрылось, что она едва сдержала слезы. Ему хотелось как-то ее утешить. Вот только как? Обнять? Вряд ли она позволила бы ему это сделать. Почему она так рассердилась, когда он прикоснулся к ее плечу?

Женщины… Роуэн не понимал их. Что, в общем, и неудивительно, если ты монах. Однако эта женщина наверняка была загадкой для любого мужчины.

С этой бесплодной мыслью Роуэн заснул.

Руна разложила свои ножи на покрытой шкурами кровати. Всего их было шесть. К тому времени, когда она станет слишком старой для борьбы, ей хотелось бы иметь около пятидесяти ножей. Сарацинский кинжал был, разумеется, самым красивым и дорогим оружием в ее коллекции. Длинный охотничий нож с украшенным серебром лезвием, который отец подарил ей на Йоль, был самым тяжелым. Но больше всего Руна любила маленький острый кинжал, который ее мать носила на поясе вместе с ключами. Его вряд ли можно было использовать в настоящей борьбе. Этот кинжал был скорее украшением хозяйки. Руна провела пальцами по своей маленькой коллекции, поцеловала кинжал матери и спрятала оружие в сундук. Все, кроме сарацинского кинжала, который девушка снова повесила на пояс.

– У меня всего два ножа, – пожаловался Ариен, сидевший на краю кровати со скрещенными ногами и с аппетитом поглощавший кусок дрожжевого пирога.

– В твоем возрасте у меня тоже было всего два.

– Я знал, что ты так и скажешь, старая норна!

– Так чего же ты жалуешься, тролленыш?

– У англичанина, кроме меча, на поясе висело три вида оружия.

– Да, я знаю. Отец раздал его воинам.

Ингварру длинный боевой нож англичанина подходил как нельзя лучше, призналась себе Руна. Она улеглась животом на большую белую медвежью шкуру и потянулась за лежавшим на тарелке Ариена пирогом.

– Я говорил с Роуэном, – внезапно произнес мальчик.

Руна подняла голову.

– Как, разве он не заперт?

Ее брат пожал узкими плечами и, залившись румянцем, свесил голову над тарелкой.

– Со мной были Сверри и Халльвардр. А снаружи караулили четыре охранника, как ты и приказала.

– О боги! То, что воины слушаются нас, понятно. Все-таки мы дети Бальдвина. Но в случае с тобой, я считаю, им следовало сделать исключение!

– Это было совершенно не опасно, – поспешил заверить сестру Ариен. – Сверри держал меч у шеи Роуэна. Отец, между прочим, рассержен из-за того, что теперь за работой постоянно не хватает четырех мужчин. Он считает…