А почему? Потому что чужую судьбу проживает благодаря матери. Не свою собственную. А страшнее этого, пожалуй, что, ничего и нет.

Надо будет за ней поглядывать, что ли… Неровен час какую глупость над собой учудить надумает. Вот же не было печали. Но это лучше, чем потом ее посмертную судьбу решать. Довелось мне пару раз с тенями самоубийц сталкиваться, теми, что давно по свету бродят. Врагу такой участи не пожелаю.

— А вы что тут сидите? — скрипнув калиткой, участливо поинтересовалась мама. Вот ведь. Хоть бы для приличия и пущего антуража она могла бы изобразить что-то вроде «Ой, Света, здравствуй!». Но какой там… — Пошли в дом чай пить.

— Хорошая мысль — поддержал ее я — Вы идите чай пить, а я пойду баиньки. Устал что-то. Опять же — воздухом свежим надышался.

— Саша, это невежливо — укорила меня мама — Света наша гостья…

— Мам, Света моя бывшая жена — напомнил ей я — Мы с ней вместе жили, причем периодически вот под этой самой крышей. Больше скажу, она за последние два года тут бывала куда чаще моего, вот просто уверен в этом. Так что ничего предосудительного, на мой взгляд, не происходит. Желаете пить чай — не вопрос, пейте. Приятного аппетита. А я все же спать. Правда устал.

Сказано — сделано. Мама и Светка внизу демонстративно гремели посудой и булькали чайником, я же забрался на второй этаж, улегся на топчан и через пару минут провалился в сон.

Вернее — не в сон. В вязкое марево, четко давшее мне понять, что теперь-то возвращение на родную землю точно можно считать свершившимся, ибо вроде как почти везде отметился.

А с домом-то я угадал. И правда, резной теремок в славянском стиле как-то покосился, осел, потерял свой браво-фольклорный вид. Вместо хором стояла передо мной избушка, разве что только не на курьих ножках.

И хозяйка ей под стать выглядела. Куда подевалась гордая и величественная красавица из русских сказок? Поблекла Морана, постарела, пусть не сильно, но тем не менее. Тени под глазами залегли, морщинки появились, в светлых волосах седые пряди серебром посверкивают.

Да и короны на голове, той, что я приметил при нашей последней встречи, не видать. Подевалась она куда-то.

Но все остальное в комплекте. В смысле — антураж. Темно-смолянистые воды Смородины то ли движутся, то ли не движутся, на том стороне реки туман непроглядный стоит, тот, на который смотреть жутковато, и мост, что здорово, покуда не соединил два берега. И, как по мне, лучше, если этого вовсе не случится. Я и раньше чуял холодок опасности, который сюда наползает от серого тумана, который на той стороне реки хозяин, а теперь железно уверен в том, что ничего хорошего он мне не сулит. Смерть меня в этом тумане ждет. Неминуемая и почти наверняка крайне мучительная.

— Исполать тебе, богиня-матушка — отвесил я поклон богине — Вот и свиделись наконец.

— Свиделись — голос у Мораны тоже изменился, появилась в нем некоторая надломленность — Ведьмак, скажи, за что ты меня так ненавидишь? Вроде мы с тобой славно поладили?

— Без сомнений — подтвердил я.

— Я изначально была к тебе благосклонна, верно? Более того — оказала тебе почести, которые мало кто из смертных в былые времена от меня видывал. Я даже позволила тебе войти в свои покои, а уж таким и вовсе почти никто похвастать не мог.

— Чего? — опешил я — Куда войти?

— На порог терема своего пустила — пояснила богиня — А ты о чем подумал?

— Лучше вам не знать — выдохнул я, с трудом сдерживая улыбку. Воистину — наши предки были куда непорочнее нас, это факт. Она всего лишь толкует о том, что я к ней в дом заглянул, а у меня сразу мысли на совсем другую тему в голове зашебуршились. Нет, я помню, что ничего такого между нами не происходило, мы только общались, и то не каждый день, но в ее обвинении звучит столько обиды, столько экспрессии, что поневоле поверишь, что, может, что-то и было?

— Ведьмак, знаешь каково это — очнуться от сна, который хуже смерти, снова ощутить себя живой, поверить в то, что Род сменил гнев на милость, а после снова день за днем смотреть, как все, что только-только расцвело, начинает увядать? И ты в том числе. Знаешь, как это, когда капля за каплей из тебя утекают силы. Жизнь утекает. Я тянулась к тебе, звала тебя, искала, но тебя не было. Нигде не было. Ни в Яви, ни в Нави, ни в Прави. Ты исчез. Но при этом ты не умер, твою смерть я бы сразу почуяла. И выходит что?

— Что?

— Ты бросил меня, ведьмак. Хуже того — ты предал меня

— Упрек отчасти справедлив — я уселся на пень и закинул ногу на ногу — Признаю. Но лишь отчасти. Видите ли, у меня, увы, выбора особо не было. Если бы я не сделал то, что сделал, то есть если бы я не покинул родные земли, на которых остались не только вы, но и моя семья, мои друзья и мои женщины, то наша теперешняя встреча не состоялась. Вообще. Вы бы все равно потеряли всё то, о чем говорите, но уже навсегда. А так вот — я тут, вы тоже здесь, значит все что? Значит, все в порядке. Ну, и еще… Обвинение в предательстве — это перебор. Вы больше так не говорите никогда обо мне. Не надо. Я ведь и обидеться могу, сильно, надолго. А оно вам надо? Как мне кажется — нет.

— Ты изменился — помолчав, произнесла богиня — Сильно. В лучшую ли сторону, в худшую — пока не понимаю, но того молодого ведьмака, с которым меня свел то ли Род, то ли случай уже нет. Есть другой, тот, которому мало будет только знаний. Верно?

— Если вы о золоте или власти — я к ним не стремлюсь. Вот они-то как раз всегда предадут своего владельца и не задумаются. Им все равно с кем дружить или кому служить. Ну, а чего другого от вас хотеть… Так мне ничего вроде не надо, кроме, пожалуй, только одного. Вы богиня, славная Морана. Да, долго проспавшая, да, растерявшая за века свою паству, но — богиня. И мне было бы приятно знать, что я вхожу в число ваших друзей. Настоящих друзей, для тех которых и сережку из ушка не жаль отдать.

— Ты не понимаешь, о чем говоришь, человек — сузила глаза Морана — Боги карают и милуют. Какая дружба?

— Все идет, все меняется — я встал с пня и потянулся — Время великий уравнитель, в том числе и для богов. Кого вы собираетесь здесь карать? Кого миловать? Дом? Два дерева? Разрушенный мост? И сразу — я ни в коем разе не указываю на ваше не слишком веселое положение, а просто обрисовываю реальное положение вещей. У вас, уж простите за прямоту, вон, платье, и то одно на все случаи жизни. Но меня, например, это как не смущало, так и не смущает. Вы достойны уважения, славная Морана хотя бы за свою волю к жизни. Вернуться из теней забвения, из, назовем его так, Великого Ничто, смогли только вы, и более никто из вашей родни. И если вы назовете меня своим другом, то большей награды я у вас никогда не попрошу.

— Ловок — усмехнулась богиня — И хитер. А если я все же тебе откажу?

— Спать пойду — вздохнул я — В грусти и печали.

— Значит, не желаешь мне служить?

— Служить — нет — подтвердил я — Ведьмаки никому не служат, богиня, это наша принципиальная позиция, оттого их в ночи и не любит никто. Зато за друга мы и в огонь, и на плаху.