Например, Хусейн мог ей рассказать, что случайно встретил меня в городе в то время, когда я должна была быть на уроках. Конечно, она все равно рассердится, но в этом случае я смогу объясниться. Я уже представляла, что примерно она будет говорить, узнав, в какой квашне я оказалась. Например, что я опустилась дальше некуда и от нее зависит, поднимусь я вверх или нет.

Когда я снова попросила Хусейна помочь мне, он согласился. Мы должны были объявить матери правду на следующий вечер после нашего предполагаемого возвращения из школы. Мы вернулись вместе домой. Мать пила кофе на кухне, широко улыбаясь. Она упивалась своим личным счастьем. Новость о прогулах грубо сбросила ее с небес на землю. Мне было не по себе.

Хусейн начал рассказ, который мы вместе придумали. Поскольку он не увидел меня у школы после занятий, когда приехал встретить, стал спрашивать, куда я же пошла. Таким образом он выяснил, что я частенько отсутствовала на занятиях без уважительной причины. Он стал искать меня и нашел на одной из соседних улиц.

Вспыхнув от гнева, мать взорвалась.

— Что с тобой происходит? Ты не отдаешь, себе отчет, какой опасности подвергаешь свою жизнь, слоняясь по улицам! Я и так рискую, посылая тебя в школу, а ты ведешь себя, словно безмозглая дура. А я считала тебя серьезной и рассудительной! И часто ты пропускала занятия? Сколько дней тебя не было на уроках?

— Ну, с месяц, — ответила я, опустив голову.

Я еще никогда не видела мать такой сердитой. Я попыталась объяснить ей причины, но запуталась в доводах, и мать перестала меня слушать. Она схватилась за голову, как поступала обычно в минуты отчаяния.

— Как ты могла так поступить со мной? Что я тебе сделала? — сквозь слезы кричала она.

Разговор пошел совсем не так, как я предполагала: я приготовилась выслушать долгую нотацию о моих школьных обязанностях.

— А я так тебе доверяла. Вот идиотка! Когда я спрашивала тебя, как прошел день, ты осмеливалась мне отвечать, что все нормально! А я проглатывала твою ложь!

— Я просто не хотела тебя огорчать, мама. Прости, но мне не нравится ходить в школу. Мне трудно концентрироваться на уроках. Занятия я пропускала только потому, что хотела увидеться с моими новыми алжирскими друзьями. Но тебе этого не понять. У тебя есть муж! — возразила я яростно.

Слезы гнева душили меня. Я уже не контролировала свои слова.

— Это по твоей вине я вынуждена была расстаться со своими французскими приятелями и влачить жалкое существование в Алжире. Мне нужна свобода, мне нравится развлекаться. А ты буквально душишь меня своим беспокойством и навязчивым желанием защитить. В первый раз я разговаривала с матерью подобным образом, сама себя не узнавая. Словно какая-то бомба взорвалась у меня внутри.

— Если ты с нами такая несчастная, то, может быть, тебе стоит отыскать своего отца и жить с ним! — разъяренно крикнула мать из последних сил. — Он даст тебе такое воспитание, которого ты заслуживаешь! Раз уж я такая плохая мать и не могу тебя воспитать надлежащим образом.

Она даже не подозревала, какую бурю эмоций вызвали во мне ее слова. Собственная мать предавала меня, говоря, что намеревается отдать этому мерзавцу. Мать желала мне гореть в аду!

— Ах, так! Значит, вот чего ты хочешь. Избавиться от меня, вместо того, чтобы выслушать. Ты даже не хочешь узнать причины, почему я это сделала.

После двухминутной перепалки между нами возникла пропасть. Словно землетрясением разделило на две половины один населенный пункт. На одной стороне обрыва стояла я, на другой — мать. От одного воспоминания об отце меня воротило. Не могу представить, как проведу в обществе этого человека хоть минуту, — до такой степени я желала вычеркнуть его из памяти.

Я расплакалась, готовая на что угодно, только бы не возвращаться к нему.

— Нет, мама, пожалуйста, не надо. Если ты отправишь меня к нему, знай, я убью себя. Я не хочу больше испытывать то, что испытывала на протяжении стольких лет.

В какой бы ярости ни была мать, смысл сказанного дошел до нее. Со своей стороны, я хотела отмотать время на несколько секунд назад, чтобы стереть из ее памяти свои последние слова, но было поздно. Я, которая верила, что этот монстр навсегда исчез из нашей жизни, поняла, что ошибалась. Неужели он опять наложит на меня свои лапы? Нет! Только не это! Я горько расплакалась.

Степень моего отчаяния успокоила мать, а мои слова, наконец, дошли до самого ее сердца. Сквозь пелену слез я видела, как округляются ее глаза. Она поняла, что я говорю искренне, но сразу же захотела узнать больше. Узнать все. Всю правду. Пока у нее были вопросы без ответов. Я рассказала ей обо всем. О его поступках. О своих страхах и отвращении. О своем стыде и чувстве вины. Теперь она узнала обо всех моих кошмарах. И поняла, почему я серьезно воспринимала его угрозы и уступала ему.

Но мать знала и то, что я хотела ее защитить. Преграда, возникшая между нами из-за постыдных воспоминаний, рухнула. Поначалу слова давались мне с трудом, я говорила бессвязно, но постепенно успокоилась. Рассказывая, я не следила за ее реакцией, потому что (уверена в этом до сих пор) боялась ее реакции на мое признание. Посчитает ли она меня виновной? Теперь-то я знаю, что только отец, он единственный несет ответственность за свои действия, ведь он был взрослым. Но тогда я снова превратилась в маленькую девочку, которая нуждалась в материнской поддержке и не хотела потерять того, в чем так нуждалась. Мать шокировала правда, она готова была разорвать того, кто когда-то был ее мужем. Никогда я не была так благодарна ей, как в тот миг, когда она поверила мне. И ни в коей мере она не попыталась оправдать его. Она обвинила себя как мать, которая оказалась настолько невнимательной, что не видела, что творится в доме у нее под носом.

— Бедняжка. Почему ты не рассказала мне обо всем раньше?

— Я думала, что ты не поверишь мне.

— Напротив. Этот человек способен на все! Я всегда знала о его жесткости, но никогда бы не подумала, что он мог…. Я была слишком зациклена на себе самой — ведь я тоже страдала. Но я не имею права оправдываться. Мать должна защищать своих детей! Прости меня, Нора, за то, что ничего не замечала.

И она расплакалась. Ее слова растрогали меня. Ее боль и чувство вины эхом отдавались в моем сердце. Я избавилась от тяжкого бремени, лежавшего на душе, но его большую часть мать добровольно переложила себе на плечи. Она нежно склонила голову мне на колени, и я ласково погладила ее по волосам. Мать понимала, что я тоже прощаю ее.

— В любом случае, все это в прошлом. Теперь он не разлучит нас, — ответила я с легким сердцем.

В тот же вечер я написала стихотворение, в котором описывала его постыдные действия и мои детские переживания. Я высвобождала свою боль, крики, которые сдерживала столько времени, хотя они разрывали меня на части, как пушечные ядра. Я написала о том, как хотела защитить мать и как сильно нуждалась в ней и ее любви.

Рассказать о своих тайнах оказалось недостаточным. О них нужно еще и написать. Я писала сквозь слезы, следы которых заменяли пунктуационные знаки. Закончив, я на цыпочках прошла в комнату матери и положила лист со стихами ей под подушку. Утром она пришла ко мне и крепко обняла. Я поняла, что она любит меня и не ни в чем не обвиняет! Значит, это была не моя вина! Значит, это правда! После того случая наши отношения наладились. Я вернулась в школу, и жизнь пошла своим чередом.