— Ни фига себе, — я схватил схему в руки. — Это-то зачем нагородили?

— Точно, ВПП там наличествует, — подтвердил Бероев. — И ее необходимо срочно заблокировать, чтобы никто не приземлился. Положить поперек полосы несколько бревен большого диаметра…

— Подожди ты, Руслан, — прервал я, — давай спокойно подумаем, а? Потом. Тут самим бы разблокироваться, а ты уже блокировать собрался, причем от неведомо кого. Обсудим тему после сбора данных.

— Жаль, что в ангаре ничего нет, — загрустил участковый. — В любой книге про попаданцев в компании есть пилот, профи или любитель. Может, и у нас такой есть?

Мы машинально переглянулись — мент спровоцировал всех. Судя по мимике начальственных лиц, с пилотами у нас как-то не того, никто из присутствующих с таковыми не познакомился и о летунах не слышал.

— А еще ныряльщик должен наличествовать, крутой, — зачем-то дополнил шериф.

На него замахали руками, Серега, понимая, что народ засиделся, продолжил бодрее:

— Ну а теперь на закуску. Последний объект, но какой! — Голос его стал значительным, сам он стал торжественным таким, что я напрягся. — Далековато, правда, метров пятьсот от угловой башни, за «аэродромом» сооружение, которое мы всей группой после долгих раздумий и споров решили обозначить, как мини-НПЗ.[4]Нужно перепроверять. Качалки не видно, если там и есть нефть, то это — фонтан под задвижкой.

С абсолютным торжеством Демченко ткнул пальцем в бумагу и молча сел за стол, справедливо ожидая реакции. Я пока смолчал — ждал того же. Жаль, что я уже сидел, если бы стоял, то так и сел бы, для добавления эффекта. Прапор переглянулся с капитаном, после чего Гонта как бы нехотя произнес:

— Ну вообще-то там «агрегация» просматривается, отчасти похожая на «самовар»…

— Что за самовар? Что вы имеете в виду? — поинтересовалась комендант.

— В Чечне мы такие глушили в рейдах. «Самовар» — подпольный нефтеперегонный заводик, — задумчиво молвил Руслан, — что-то похожее действительно есть. Но вот насчет добычи… Главной крутилки не видели.

— Ну. Ее мы вроде не заметили. Может быть, потому что не подумали. Если так, то это не чеченский аналог. Здесь все почти на виду, не заглублено.

— В стороне от основного объекта имеются две цистерны по двадцать кубов, типа железнодорожных — похоже на мазутохранилище. Они пониже, заглублены. В периметре есть отдельная огороженная зона, видно плохо, но, похоже, там и есть «главный вентиль», — вмешался Демченко.

— Задвижка, — подсказал главный инженер.

— В самом периметре еще один бак стоит, небольшой, и цистерна, все под навесами.

А как сердечко-то опять заколотилось, Сотников! Почуял перспективу, да? Ну а как же. Такой стратегический объект, будучи эффективно задействован, может значительно изменить расклад карт, расстановку фигур, распил ништяков, что там еще? Да…

— Командор, как думаешь, нам тут покурить можно? — не выдержал прапор. — Уши.

— Да! — встрепенулся я. — Действительно, уши. Нет. Стоп! Значит, так. Курить мы тут не будем, чтобы не нарушать.

Я огляделся. Столовая опустела.

— Сейчас все расходимся по службам. Зенгер, вы в медсанчасть, собираете весь коллектив и ко мне, будем вооружать чем добыли. Комендант со мной. Дугин, забираете электрика с радистом — и тоже ко мне. После медиков получает имущество хозслужба.

Посмотрел на часы.

— Всем есть над чем подумать, особенно инженерной службе. — Я многозначительно глянул на Дугина, тот кивнул и тут же с готовностью привстал, всем своим видом показывая, что у него уже есть некие идеи. — Подождите. Через два часа таким же составом собираемся у меня, подведем итоги первого дня. Всё, все свободны. Товарищ прапорщик, к вам особая просьба. Подойдите к женщинам в пищеблок — может, дадут нам в башню чай-кофе, сушек там или булочек часика через два. Мои ребята заберут.

Мы гурьбой вышли в темный вечерний двор, все еще наполненный запахом пекарни, чистого лугового воздуха, реки, высыхающего камня и дерева. Я с удовольствием вдохнул свежий прохладный эфир, как это водится у самоубийц-курильщиков, достал сигарету, затянулся сам и отчего-то без всякого удивления отметил, что из всех начальников не закурил один Демченко. В России нормальные начальники, работающие, чаще пьют, курят и предаются пороку, чем наоборот: работа у них такая, нервная, сволочная. Так что, если вы узнаете, что начальник вечно трезв и невонюч табачно, любит диеты, фитнес-клубы и спортмероприятия, то вывод делайте правильно: скорее всего, перед вами халтурщик с нулевой социальной значимостью при большом окладе, от которого ничего на самом-то деле не зависит.

На стенах тускло горели редкие светильники.

— Масло? — поинтересовался я у главного.

— Веретенки[5]нашли пару бочек, — подтвердил тот.

— Наш печник сам взялся еще и за освещение. Выбрал себе в помощники четырнадцатилетнего паренька — тот говорит, что химией в школе увлекался, — уточнила Лагутина. — Да вот они, с лестницей, работают.

Звено запальщиков уже отработало схему. Крепкий дедок в самом настоящем ватнике, выглядевший словно бригадир ГУЛАГа, придерживал деревянную лестницу, а юный пироманьяк, долив в светильник из большой узкогорлой масленки, запаливал лучиной очередной уличный фонарь. Пых — и стало еще немного светлей и красивей. Просто какие-то «туристические Европы» тут наметились, только уличного перфоманса в средневековом антураже и не хватало для полноты картины. Дошли до донжона, где я попытался рассмотреть то самое дерево (и опять ничего не увидел, теперь уже из-за темноты), и тут услышал со стороны площади чарующие струнные звуки — вот вам и перфоманс! Заинтересовавшись, мы выглянули на площадь. Ну что, жизнь налаживается. Неунывающая молодежь времени даром не теряла — активисты нашли где-то пару больших кованых скамеек, поставили вдоль стены с видом на бассейн в центре и устроились романтической стайкой, кто на скамьях, а кто рядом. Еще светились экраны сотовых телефонов, рокотали тихие и не очень разговоры, кто-то смеялся. Окна в замке были темными, за исключением дежурной части, где уже горели свечи. «Фонари-то я так и не роздал», — мелькнула мысль. Ладно, и так интенсивность дня бешеная, сейчас раздадим по службам. Правда, молодым они вряд ли достанутся, надо бы еще заказать. Нежный лепет мандолины действительно имел место: кого-то занесло с инструментом в руках. Играли, правда, вовсе не мандолинное. Пару гитар непременно надо будет выкроить.

С медиками я всегда боялся общаться.

Отчасти из естественного для большинства людей желания держаться подальше от суровых работников шприца, скальпеля и бормашины, отчасти потому, что говорить с этой публикой профессиональным языком технарю невозможно, а позориться всегда неприятно. А они пришли все. Уселись, поедая взглядом меня и обстановку зала. Ну что делать, хорошо что я краснею редко, в основном из-за свежей горчицы. Вводную часть я почти полностью повторил из своего монолога перед матобеспечением силовых структур. На этом простое закончилось.