– Мэллори? Кто такой Мэллори?

Он приоткрыл рот, уголки губ поднялись вверх – живая иллюстрация смеющегося человека.

– Общее обозначение аристократа.

– Понятно. У меня было дерево для тренировки в стрельбе. К окончанию университета попадал в него из любой точки сада.

– А теперь боишься.

– Боюсь. Стрельба по дереву – это была ошибка. – Голос его был мрачен, горек и черен, как деготь.

– А почему?

– Она пугала Дэйви.

– Но почему это была ошибка?

Джек промолчал. Он не отводил глаз от прилавка, хотя уже был не так бледен. Я нахмурилась, не могла найти смысла в его словах.

– Что переменилось? – попробовала я снова. – Отчего ты стал таким тревожным?

Джек обнял меня за плечи, его пальцы гладили мою кожу. И тут же по всему телу пошли мурашки, я надеялась, он не заметит.

– Не знаю. Жизнь. Ладно, в общем, выбери другой аттракцион. Что будем пытаться выиграть? Хочешь большую мягкую игрушку и рыбу в мешке? – Он повернулся ко мне.

– Нет, я хочу только тебя, – заявила я в приступе храбрости, ожидая чего-то романтического.

Он же придал лицу выражение, как на фотографии из Фейсбука, наклонился надо мной, жутко скалясь.

– Этого ты хочешь? – спросил Джек, все еще сохраняя гримасу.

– Да.

Мы ушли с ярмарки, не оглядываясь.

В этот вечер, когда я потянулась к пакетику чая, шум чайника заглушил звук телевизора в гостиной, меня испугал резкий хлопок – это Говард проходил через кошачий лаз в двери. Глянув вверх, я увидела отражение своего лица в потемневшем окне кухни.

И до меня дошло – когда я увидела свое бледное лицо и округлившиеся напуганные глаза, – то было такое же выражение, которое появилось у Джека при виде ружей. Это был страх.

Мы сидели у сестры дома, неподалеку от центра города. Кейт объездила весь мир, играя в теннис, и лишь недавно закончила карьеру. Она достигла ранга 608, но он перестал расти – на этом уровне ей уже не удавалось выигрывать. За сезон она откатилась назад в рейтинге, ей было тридцать, и она решила бросить спорт.

– Кто не может играть – тот тренирует, – сухо сказала Кейт в первый вечер после своего возвращения.

В тех случаях, когда у нее появлялась цель, она становилась неистовой. На следующий день после маминых похорон Кейт играла матч – и выиграла. Я часто думала, не чувствовала ли она вину, что во время маминой болезни она столько времени отсутствовала. Но спросить я не решилась.

В кухне был включен телевизор, настроенный на какой-то спортивный канал. Шел открытый чемпионат Валенсии. Кейт смотрела на экран со странным выражением лица. У нее была привычка часами смотреть собственные прошлые матчи – папа их для нее записывал.

Вернувшись домой, Кейт со своим мужем Мезом открыла грибную ферму – предприятие, которое папе казалось невероятно забавным. Мез был убежден, что заработает состояние. Грибы они выращивали в гараже. Маме бы это точно не понравилось – так думали мы с Кейт. Она беспорядок не любила.

Сейчас мы сидели за кухонным столом у Кейт.

– Я тут раздобыл фильм, нового Джеймса Бонда. Который сейчас в кино идет, – отец хитро мне подмигнул через стол.

Он всегда старался на чем-нибудь сэкономить, любил бережливость, говорил, что каждый раз чувствует, будто опять «победил систему». Однажды перед своим отпуском отец подсунул купон в «Макдоналдс» мне под дверь, потому что сам не успевал его использовать.

После смерти мамы это усугубилось. Иногда, входя в старый дом с красной входной дверью в центре Ньюкасла, где все комнаты оставались полны мамиными вещами, я почти ждала, что сейчас ее увижу. Иногда меня охватывал ужас, что мама узнает о моей работе секретарем и о незапланированной беременности. Но в другие моменты я вспоминала, как мы с ней любили вместе смотреть сериал «Истории из роддома», и ощущение потери накатывало вновь. Будто меня похитили и перевезли куда-то в чужое и пустое место.

– Класс, – сказал Джек, и я перехватила его взгляд.

Он терпеть не мог бондиану – называл ее сексистской. «Женщин к концу либо убивают, либо затыкают им рот, – говорил он мне. – Чушь собачья».

Джек болтал ногой, глаза бегали – язык его тела выдавал тревогу. В конце концов, это именно он – бойфренд, который сделал меня беременной. Отец смотрел на него недоуменно и несколько настороженно. Джек на наших сборищах старался себя вести самым лучшим образом. Во всяком случае, так я думала.

– Я его скачал, это незаконно. Экранная копия, – сказал папа, театрально подаваясь вперед. – Он все еще идет в кино.

Отец радовался своей экономии, а мне на миг стало неловко. У Джека дома подавали благородные сыры, десертные вина и чатни домашнего приготовления. А здесь – смотрели нелегально скачанные фильмы и сидели за кухонным столом под флуоресцентной лампой без абажура. Совсем не та атмосфера. Интересно, что думал по этому поводу Джек, и как мы будем воспитывать Уолли, и не придется ли ему ехать в далекую частную школу – учиться среди потомков шотландской аристократии.

– Я надеялся сделать это новой традицией, – заявил папа.

У нас с отцом и Кейт была традиция ходить куда-нибудь и есть пудинг по вторникам. Однажды вечером, когда умерла мама и всем было тяжело, мы сели и решили, что вторник – самый противный день недели и надо с этим что-то делать. В тот первый вторник мы пошли в ресторан и заказали десерт и с тех пор старались эту традицию поддерживать.

Наш папа был человеком привычки, так что всегда искал повод для новых традиций. Давайте начнем смотреть кино по пятницам или делать салат по субботам, а мы закатывали глаза.

– А давай не будем смотреть Бонда, – сказала ему Кейт. – А то мы никогда не разговариваем, а все недавние фильмы я видела.

– Она правда их все видела, – поддержал ее Мез.

Муж Кейт один из самых моих любимых людей. Единственный, кто не доставал меня по поводу всех перемен после смерти матери: что я бросила медицину, порвала с Беном, переехала в собственную квартиру. Он меня не осуждал, и я его за это очень любила. У него было бледное лицо и всегда слегка печальные темные глаза.

– Сыграем в настольную игру? – предложила Кейт. – У нас есть новая.

Я едва подавила улыбку. Кейт – одержимая. В первую очередь, конечно, теннисом, но еще и информационными технологиями, и немножко вязанием, и даже резьбой по дереву. Два месяца подряд занималась йогой по три раза в неделю, а потом как отрезало. Этой осенью у нее появились новый пунктик: настольные игры.

Скоро увлечение сменится и будет бадминтон, карты, а возможно, икебана или велосипед.

– Ты уверена, что готова оконфузиться на глазах Джека Росса? – спросила я сестру, покосившись на Джека.