Запуск спутника Советами открыл новый фронтир – космический, который «создал новые сложности, напоминающие те, что сопровождали появление самолетов полстолетия назад», – сказал Эйзенхауэр.

Новой организации присвоили название «Агентство перспективных исследовательских проектов», или ARPA[84].

Рожденное событием, которое это секретное ведомство сегодня называет «травматическим опытом технологического сюрприза», ARPA должно было стать своего рода элитной спецслужбой Пентагона, составленной из лучших и наиболее ярких ученых и инженеров. Но так как оно выходило за рамки традиционных видов Вооруженных сил – армии, флота и авиации – многие в оборонной среде смотрели на него косо.

Эйзенхауэра такие детали не волновали. Президент видел один способ удержаться наравне с Советами – преодолеть «вредоносное межвидовое соперничество».

Некоторым из высших руководителей Пентагона поручили отбор лучших талантов для ARPA, в 1972 году переименованное в DARPA, где первая буква означала Defense – «оборонное». Чтобы успешно пройти отбор, кандидату требовалось не только быть умным и эффективным, но и обладать твердыми моральными качествами, пользоваться доверием, иметь талант говорить на равных с генералами и адмиралами. А последних раздражало само присутствие новоявленных умников, высокопоставленные лица считали вновь пришедших профанами.

Этих людей вдохновляли на штурм барьеров, на создание новых футуристических технологий с целью сохранить позиции США на несколько шагов впереди соперника. «В 1960-е вы могли делать абсолютно что угодно, если ваши действия не нарушали юридические или моральные законы», – рассказывал в интервью Los Angeles Times Чарлз Херцфелд, который руководил ARPA с 1965 по 1967 год[85].

Уилфред Макнил, главный аудитор Пентагона, тоже помогал рекрутировать лучшие таланты для работы в новом агентстве. Одним из первых в его списке стояло имя Лоренса Престона Гайза, в прошлом капитана второго ранга, человека бесстрастного и с твердыми принципами. Гайз родился в Техасе и служил во флоте во время Второй мировой войны. В его послужном списке было назначение на эсминец «Нойнзер», а затем на различные административные посты. С 1949 года он работал помощником директора Комиссии по атомной энергии, а в 1955 году стал заместителем директора. В разгар холодной войны он оказался в самом сердце ведомства, которое разрабатывало водородную бомбу. Будучи еще молодым сотрудником, он присутствовал в мае 1950 года на секретном совещании, где обсуждалась ее разработка, с участием высших руководителей агентства, включая председателя Комиссии Гордона Дина[86].

Гайза заинтересовали возможности ARPA и его потенциальная роль на заре космической эры. Но он также знал, что нарастает политическое давление, направленное против создания агентства. Имея на идживении семью, Гайз подстраховался, заручившись обещанием «запасного аэродрома» на тот случай, если с этим экспериментальным агентством не выгорит.

«Таким образом, Агентство раздирали противоречия с момента его образования, – писал Гайз в истории ARPA, подготовленной в 1975 году[87]. – Моя сделка с Макнилом состояла в следующем: я перехожу в ARPA и занимаюсь там организационной стороной дела, но если новое агентство обратится в голубой дым, Макнил берет меня обратно в свое управление на подходящую должность. Ситуация тех дней отличалась ужасной нестабильностью».

Гайз был на хорошем счету у директора ARPA Роя Джонсона, который оставил высокооплачиваемую работу в директорате компании General Electric ради поста в ARPA. Цель агентства состояла в том, чтобы помочь США догнать и перегнать Советы, а главный фокус энергии сосредоточили на космосе.

«Джонсон полагал, будто министром обороны ему лично даны неограниченные полномочия, лишь бы он выдал результат, – говорилось в истории ARPA. – Он действительно думал, что его будут видеть „царем“ космической программы… Джонсон понимал задачу ARPA как создание спутников. Космическая программа стала его главным интересом».

После трех лет в ARPA Гайз вернулся в Комиссию по атомной энергии, где ему предложили место в высшем руководстве. Однако он продолжал совместную работу с ARPA над проектом, известным как Vela[88], целью которого было обнаружение ядерных взрывов из космоса, со спутниковой системы на большой высоте. Обращаясь к коллегам, Гайз писал, что ARPA «осуществляет на условиях большой срочности программу для создания средств обнаружения эффекта „Аргуса“»[89]. Он явно намекал на операцию Argus – три высотных ядерных испытания над южной частью Атлантического океана в 1958 году.

Гайз проработал в Комиссии по атомной энергии до 1968 года, когда вознамерился закрыть предприятие, которое политики хотели сохранить открытым. Политики победили, и Гайз вышел в отставку и уехал жить на ранчо в Южном Техасе[90].

Еще молодой – всего 53 года – он все же ждал возможности пожить на ранчо своей жизнью. Кроме того, у него был юный внук, о котором требовалось заботиться – замечательный мальчик с большими ушами и широкой улыбкой, получивший такое же второе имя, как и у деда: Джеффри Престон Безос.

Не только один из высших чинов Минобороны, но и хороший семьянин, Гайз ухаживал за своей дочерью Джеки, когда она забеременела. Ей было всего 17 лет, когда родился Джефф и Джеки вышла замуж за его отца Теда Йоргенсена. Гайз помогал им, он организовал свадебное путешествие в Мексику, а затем и праздник у них дома. Он оплатил учебу зятя в Университете Нью-Мексико[91], однако Йоргенсен оттуда вылетел. Гайз попытался затем пристроить его в местное полицейское управление, но и из этого ничего не получилось.