Смогу ли я с улыбкой смотреть в лицо убийце брата? Флиртовать с ним, пытаться его очаровать?

Только при условии, что мне удастся увидеть, как погасают его глаза. Как гасли глаза Алехандро, мне видеть не хотелось, но пришлось.

– Я должна буду убить его в Нью-Йорке?

– Нет. Мы обсудили это и решили, что сейчас американо-кубинские отношения слишком напряженные, чтобы люди не заподозрили нашего участия в его смерти. Нам не нужен международный инцидент, который ударит по интересам США в Латинской Америке.

– Тогда чего вы ожидаете?

– Мы хотим, чтобы вы привлекли его внимание. Вы с вашим братом, как и Фидель, критиковали политику Батисты. Ваша задача – заинтересовать Кастро, убедить его в том, что вы готовы принять то будущее, которое он планирует для вашей страны. Ваше прошлое плюс ваши чары – довольно действенные, надо признать, – этого должно быть достаточно, чтобы Фидель вами увлекся. В конце концов, он любит женщин. После того как будет установлен первоначальный контакт, мы при удобном случае отправим вас на Кубу и организуем новую встречу. Когда он начнет вам доверять, вы сможете удалить его из уравнения.

Звучит очень просто и вместе с тем очень дерзко. Осуществлению этого плана может помешать множество разных обстоятельств, и для того, чтобы выпутаться, я должна буду проявить недюжинное актерское мастерство.

– А как мне внушить Фиделю, будто я сама ему доверяю и не виню его в смерти Алехандро? Я могу врать в чем угодно, но ни один человек на Кубе не поверит, что я стану искренне ворковать с убийцей брата.

– Причастность Фиделя к этому убийству ничем не доказана. Может, это дело рук кого-то из людей Батисты, не успевших бежать из страны? Таким образом они могли нанести революции ответный удар. В движении 26 июля[1] ваш брат не участвовал, но существовали и другие группы протестующей молодежи. Вероятно, в хаосе тех дней его убили по ошибке? – Дуайер улыбается, и от его улыбки у меня по коже пробегает холодок. – В наших силах сделать правдой то, что нам выгодно, и заставить Фиделя поверить в то, что нам нужно. Это совсем не сложно.

– А когда дело дойдет до… – я сглатываю: слово застревает у меня в горле.

– До убийства? – помогает мне мистер Дуайер.

– Да. Тогда вы мне поможете? Я не умею…

Звучит ужасно глупо, но факт есть факт: я, естественно, не умею убивать людей.

– Поможем. Это нужно будет сделать аккуратно. Вы получите необходимые инструкции. – Он наклоняет голову набок и еще раз окидывает меня оценивающим взглядом. – Вот он, мисс Перес, ваш шанс вернуть себе свою страну и отомстить за брата. Мы с вами договорились?

Я жму его протянутую руку.

– Договорились.

Готовясь к поездке в Нью-Йорк, я убираю подальше сарафаны с цветочным рисунком и прямые короткие платья, которые носила в Палм-Бич в эти жаркие дни. Все шкафы: и мой собственный, и сестер, и материнский – перерыты в поисках самых элегантных туалетов. Во время одной из поездок на материк я нашла хорошую портниху, и она сшила мне платье – гладкое, подчеркивающее фигуру. Пусть будет оно. В нем Фидель меня точно заметит.

Для прикрытия мистер Дуайер, чья жена знакома со многими влиятельными семьями, организовал мне приглашение в Хэмптонс. Мать в восторге от того, что я буду вращаться в избранных кругах, отцу некогда забивать себе этим голову, а сестры озадачены: друзья, о которых я почему-то никогда не упоминала, вдруг меня приглашают… Впрочем, девочки тоже заняты своими делами и особо пристального интереса к моим планам не выказывают. Элиза вовсю готовится к переезду в Майами, Изабелла встречается с местным бизнесменом, у Марии школа и друзья. Я рада, что они на мне не зациклены, а они рады без лишнего шума помочь мне с покупками и сборами в дорогу.

После достаточно комфортного перелета я беру такси в аэропорту Айдлуайлд и еду в центр города, в гостиницу, где мистер Дуайер забронировал для меня номер. Отель элегантный, но находится не в самом оживленном месте. Я не очень рискую встретить кого-то из знакомых, но на всякий случай нужно беречь репутацию. Никто не должен знать, что я приехала в город одна.

Поднявшись в номер и оставив там чемодан, я сразу же опять спускаюсь, чтобы встретиться с мистером Дуайером в назначенном месте.

Бар гостиницы производит довольно угнетающее впечатление. Посетители – усталые командировочные и просто мужчины, желающие приятно провести время. Кто-то вяло бренчит на пианино в углу. Отель вполне приличный, но все в нем самую малость поизносилось, поэтому, хоть я и ценю, что здесь меня никто не узнает, я, если честно, охотно перебралась бы отсюда в «Плазу», где мы останавливались с родителями много лет назад, когда приезжали в Нью-Йорк за покупками. Тогда мы не беспокоились ни об анонимности, ни о бюджете.

Я сажусь на свободное место напротив мистера Дуайера.

Он не отрывается от газеты, раскрытой на кроссворде, в руке черная шариковая ручка, которой он выводит очень аккуратные, чуть-чуть излишне крупные печатные буквы, методично заполняя клеточку за клеточкой. Только закончив и положив ручку на стол, он поднимает на меня глаза.

– Как себя чувствуете с дороги?

– Хорошо.

– Ну и отлично. Он в Гарлеме, – мистер Дуайер хмурится, – в отеле «Тереза». Мы поселили его в «Шелберне», в нескольких кварталах от вас, но он сорвался оттуда вместе со всей своей свитой.

– Что случилось?

– С их делегации потребовали залог возмещения убытков. Пресса говорит о каких-то цыплятах, которых они якобы держат в номерах и прямо там ощипывают. Как знать? Может, он просто решил нас всех подразнить. Уверяет, будто мы его оскорбляем. Даже в ООН пожаловался, – объясняет Дуайер и вполголоса бормочет в адрес Фиделя не самые хвалебные слова, с которыми я не могу не согласиться.

– В глазах людей он будет героем, – говорю я. – Отказаться от элегантности и комфорта отеля «Шелберн» и переехать в Гарлем – это довольно заметный жест.

– Да уж. Мы пытались поселить его в «Коммодоре», но он не согласился. Разъезжает, черт побери, по Нью-Йорку, а народ толпится вокруг него, как будто он кинозвезда. Принимает у себя в номере глав государств: Хрущева, Насера, Неру.

Мне почти жалко американцев.

– Фидель любит создавать проблемы. Сеять хаос, действовать вне системы – это его фирменный стиль. Не стоит его недооценивать, – предостерегаю я.

Мистер Дуайер бросает в меня взгляд, красноречиво свидетельствующий о том, как мало в нем сочувствия к нам, кубинцам, и с каким трудом он терпит нас всех (я не исключение).

– Политику предоставьте мне. Ваша задача – привлечь его интерес.