— Это ты мне?! — Он повернулся и ткнул в себя пальцем.

— Разумеется, вам! — выкрикнула Флоран. — По-моему, мы в комнате вдвоем!

— Ошибаешься! — Альберт кивнул на распятие. — Если верить тебе, то здесь есть и третий! Ведь сказано: где двое говорят обо мне, там нахожусь и я! Так твердит твое Писание… — Он засмеялся, помахивая перед ее лицом скрюченным пальцем. — И я говорю тебе при этом третьем: если не желаешь сближаться с Джоном, собирай вещи! Я не хочу, чтобы ты больше жила в моем доме!

— Что?! Это уже ваш дом?! — Флоран закусила губу, чтобы не зарыдать! — Он никогда не будет вашим!

— Он уже наш! — осклабился Альберт.

— Не смей! — заорала Флоран, бросаясь на дядю.

Невзирая на то что он, выставив руки, пытался защититься, Флоран удалось ткнуть его в грудь кулаком. Дядя охнул и попятился к двери.

— Ты об этом пожалеешь, — пробормотал он, отступая.

— Вон! Вон! Вон! — кричала Флоран.

Щелкнув замком, она заткнула пальцами уши и села на кровать. Она слышала, как дядя барабанил кулаками в дверь, выкрикивая ругательства и угрозы. Но все доносилось до нее, словно сквозь толстый слой ваты.

Ее уже выгоняют из родного дома. Флоран разрыдалась. Нет, это нельзя так оставить. Она должна бороться — за Рида, за родителей, за справедливость, за себя! Никакого бегства и отступлений — вперед, навстречу опасности!

Натянув пуховик, она подошла к двери и прислушалась. В коридоре было тихо, только из гостиной снова доносилась веселая музыка. Чужие люди завладели ее домом, ее имуществом и праздновали победу. Нет, Господь все видит! Он не допустит этого. Но самой тоже надо что-то делать!

Флоран вышла в коридор. Пусто. Она повернула в обратную сторону и пошла через черный ход. Ей не хотелось, чтобы кто-то увидел ее в этот момент: расстроенную, злую. Бог услышал ее молитвы — в коридоре было пусто.

Флоран вышла во двор, обошла дом. На крыше джипа лежала толстая снеговая подушка. Она подошла ближе, стала сбивать снег руками, сбрасывать его вниз. Пуховая шапка рухнула в сугроб, подняв тучу горящих на свету искр. Флоран забралась в салон. Двигатель завелся с полоборота.

Она медленно выехала со двора, надеясь, что законные наследники, празднующие победу, ее не заметят. Впрочем, если и заметят, не беда. Она не потревожила их отдых, не впала в истерику, не ударилась в плач. Все произошедшее восприняла чинно, пристойно, по-христиански. Единственный срыв — разговор с дядей. Но он вынудил ее вести себя так. И она не сумела сдержаться, о чем сейчас глубоко раскаивалась.

Машина резко набрала ход. Мимо полетели заснеженные леса, фермы, игрушечные домики деревенских мотелей. К счастью, большегрузных фур, засыпающих лобовое стекло грязным снегом, было немного.

Проехав половину пути, Флоран вспомнила, что забыла в комнате сумочку с письмами. Она посмотрела на часы — до прилета самолета оставалось не более часа. Вернуться домой и успеть в аэропорт она не сможет. Значит, возвращаться не следует — вперед, только вперед!

Дворники изо всех сил метались по стеклу. Флоран внимательно следила за дорогой. Навстречу ее джипу на всех парах несся серебристый «крайслер». Когда-то на автомобиле такой же марки и цвета гонял Рид. Флоран с усилием вглядывалась в снежную пелену, пытаясь на ходу понять, чем приближавшийся автомобиль отличается от машины Рида. Но что-нибудь понять было трудно: встречная машина летела с бешеной скоростью.

Вскоре машины поравнялись. Боковой ветер осыпал правый бок джипа веером снежной крупы. «Крайслер» стремительно уменьшался в размерах. Внезапно она увидела, как «крайслер», мигнув задними огнями, встал, малиновым глазом полыхнула левая фара, машина развернулась и ринулась по трассе следом за ней.

В зеркале заднего вида Флоран видела, что «крайслер» ее догоняет. Зачем? Этого она понять не могла. Желая оторваться, она прибавила газу. В салоне загудело, встречный ветер бился о кромку крыши, как об фанерный лист. Но «крайслер» отставать не хотел. Он шел близко, на расстоянии двадцати-тридцати метров. Снежная пыль летела из-под колес. Флоран перевела взгляд на спидометр — скорость достигала ста шестидесяти километров! Для дороги, покрытой снегом, скорость чересчур высока. Но надо же как-то от него убежать!

Она отпустила педаль газа. Машина пошла медленнее.

«Крайслер» поравнялся с ней и сигналил ей всеми фарами, пытаясь обратить на себя внимание.

Флоран скосила глаза вбок — водитель в натянутой до самых глаз лыжной шапочке отчаянно махал ей рукой. Маньяк? Убийца? Стараясь больше не смотреть по сторонам, она начала молиться. Она мечтала, чтобы Господь послал ей навстречу полицейский патруль. Или снегоуборочную машину — она выскочит и попросит водителя позвонить в полицию.

Но, как назло, дорога была пустой. Снег летел из-под колес белыми вспышками. Внезапно «крайслер» резко пошел на обгон, правое крыло завалилось на бок — водитель хотел перегородить ей путь. Сердце Флоран запрыгало от страха: может, это ее родственники выслали за ней погоню?

Флоран надавила на газ, стараясь обогнать отчаянно сигналящий «крайслер». Машины снова поравнялись. Водитель снял шапку и махал ей сквозь заснеженное стекло. Флоран резко повернула голову и едва не вылетела с трассы — это был Рид!

Она слишком резко нажала на тормоз. Джип занесло и бросило вперед. Бампер чиркнул по обшивке «крайслера», и машина остановилась посреди дороги. От сильного толчка Флоран ударилась подбородком о руль. В глазах потемнело, рот наполнил соленый вкус крови.

Она видела, как «крайслер» протащило вперед, его зад завихлял, закружился. Лишь бы он не ударился о бетонное заграждение!

Едва Флоран об этом подумала, как «крайслер» замер на месте и сразу же распахнулась дверь.

В следующее мгновение Рид уже дергал ручку ее двери. Их разделяла только тоненькая полоска металла. Флоран нажала на ручку и обессиленная, уставшая рухнула на руки любимому.

Рид, шевеля губами, что-то говорил, шептал, о чем-то спрашивал. Но Флоран ничего не слышала — обхватив шею Рида ладонями, она внимательно разглядывала его лицо, стараясь ничего не упустить. Брови, рот, щеки, заросшие колючей щетиной, в одно мгновение были исследованы со всей тщательностью, на какую способен человеческий глаз. Рид был таким же, хотя немного другим — в углу рта появились две поперечные складки.

— Фло, почему ты молчишь? — Внезапно она услышала его голос, а следом ощутила на губах вкус поцелуя.

Так целовал ее только Рид — нежно и вместе с тем крепко, долгим, протяжным поцелуем. И вмещалось в него все: длинная разлука, печаль, радость встречи, сладость обретенной любви.

Это был даже не поцелуй: две души, застигнутые на заснеженной трассе, медленно, по капле переливались друг в друга.

— Рид, родной, любимый, я все слышу! — шептала Флоран, пряча лицо в воротнике его куртки. — Я только не понимаю, как ты оказался здесь. Тебя выпустили?