Вдумаемся в краткую фразу, сказанную еще юристами древности: «Бывают преступления и преступления». Смысл ее предельно прост и точен, применим к случаю, связанному с убийством человека. Действительно, одно деяние может совершаться в состоянии аффекта, случайных обстоятельств, необходимой обороны, другое — безжалостно и жестоко, из низменных и корыстных побуждений или же без всякой мотивации. И нет никакой уверенности в том, что убийца, совершивший тяжкие преступления и отсидевший срок, выйдя на свободу, не сотворит нечто более ужасное.

Согласен с тем, что ни один невинный не должен быть осужден. Но как быть с ситуациями, когда от справедливой кары теперь с принятием моратория уйдут заведомые насильники и убийцы? Еще один довод противников смертной казни: о какой борьбе с убийствами можно говорить, если государство, реализуя ее, само совершает умышленное убийство? Отсюда вывод, будто высшая мера — это зло, которое непременно порождает новое зло. В таком рассуждении нет никакой логики.

Большинство россиян понимают исключительную меру как ответ государства на действия опасных преступников. Так что же подобные защитные меры — зло или добро? Думается, что ныне, когда мы, наконец, заговорили о милосердии, которого в России действительно не хватает, его следует понимать вовсе не как всепрощение убийц, лишающих жизни людей безжалостно и жестоко из сексуальных, корыстных, политических, религиозных побуждений или без всякой мотивации.

⁂

И вот Госдума РФ принимает Федеральный закон о моратории на исполнение смертной казни, подписанный президентом Кедровым. Поясню, мораторий — слово латинского происхождения, от смысловых значений: замедлять, отсрочить на время, вплоть до определенных событий.

Ни для кого не секрет, что мораторий на исполнение смертной казни принят в России после политико-экономического давления на нее со стороны Совета Европы. И хотя она действительно отменена в ряде стран мира, но немало государств считают преждевременной такую отмену. По данным Всероссийского центра изучения общественного мнения, большинство россиян (72 процента) полагают, что в стране должна существовать смертная казнь, лишь 19 процентов выступают против такой меры наказания.

С мнениями граждан страны солидаризируется и такой далекий от жестких репрессивных мер человек, как Александр Солженицын. Вдумайтесь в слова великого писателя: «Бывают времена, когда для спасения общества, государства смертная казнь нужна, а сейчас вопрос стоит именно так».

Два года назад соросовский институт «Открытое общество» провел «Конкурс аналитической журналистики» на индивидуальные творческие проекты, с написанием статей по избранной теме. К тому времени у меня вышло несколько публикаций в тригорских газетах, две — в центральной прессе, которые я и представил на конкурс. Проект под названием «Экстремальная журналистика в средствах массовой информации: проблемы гуманизма и борьба с насилием» дошел до пятерки финалистов, но соросовского гранта я не получил. И поскольку среди материалов имелись такие, в которых автор отстаивал право на смертную казнь по отношению к серийным убийцам и террористам, координаторами конкурса высказано мнение о нецелесообразности утверждения «жесткого» по европейским меркам проекта.

Справедливости ради замечу, что вскоре этот же проект попал в число лучших в номинации Союза журналистов РФ, и мне довелось участвовать в Фестивале российской прессы в Москве. Там-то, в кулуарах, искушенный столичный коллега утешил меня мнением, что у российских организаторов Сороса «все было схвачено и предопределено заранее, разумеется, за деньги».

Между тем… В рождественские дни прошлого года «сладкая парочка», ранее неоднократно судимые А. Сенько и А. Каран, люди без определенных занятий, за неполный час лишили жизни шесть человек, практически половину и без того вымирающей деревни Погосово нашей области. Ножами, с помощью огнестрельного оружия, различными предметами немощным пенсионерам нанесли свыше сотни ранений. Море крови и страданий, показать бы их «в натуре» нашим законодателям! Убийцы надеялись скрыться в Чечне, где у них имелись покровители, но были задержаны по дороге — в Ставропольском крае. Расследование подходит к концу, но теперь высшая мера к нелюдям-убийцам будет неприменима.

Думается, нет смысла нагнетать страсти. Банально известная фраза «казнить нельзя помиловать», приобретающая в зависимости от расстановки единственной запятой тот или иной смысл, как никогда актуальна для России. А пока получается, как в незамысловатой детской песенке: «Точка, точка, запятая — вышла рожица кривая!»

Сейчас ходит немало слухов о так называемых комиссиях по помилованию, созданных при губернаторах в регионах РФ. К участию в них привлекаются, с одной стороны, опытные законодатели и юристы, с другой — общественно значимые известные люди. Наверняка такие комиссии нужны: нередко необходимо вовремя протянуть руку оступившемуся и осознавшему свою вину человеку. Но почему бы комиссиям, в которых заседают наделенные немалыми правами люди, хотя бы из чувства сострадания к родным, не вынести суровый справедливый вердикт тем, кто в массовом масштабе посягнул на многие человеческие жизни? Ведь до сих пор смертная казнь расценивалась не только как наказание, но и логический акт справедливости, торжества Закона, милосердия по отношению и к жертвам, и к близким убитых россиян.

Накануне принят мораторий на смертную казнь в России, он уже вступил в силу. В нашем городе его одобрила областная комиссия по помилованию, включая и председателя — в прошлом прокурора области Алексея Комиссарова. Ранее, в свои активные прокурорские годы, он занимал ряд высоких должностей. Государственный советник юстиции 2-го класса (звание, равное генеральскому) лично подписал свыше 20 смертных приговоров, которые и были исполнены. С чего бы у бывшего государственного обвинителя сказочно выросли крылья голубя-миротворца, сменив пылящиеся в гардеробе генеральские погоны?

И такой «революционно-гуманный» переворот охватил Россию. Его с восторгом и аплодисментами уже встретили на Западе. А пока «возрадуемся» за нашу многострадальную страну. С сегодняшнего дня мораторий в действии, и Россия начнет приобщаться к европейским принципам размазанного, исковерканного, по сути — замешанного на крови, гуманизма.

Вот мрачная статистика. В России совершается около 30 тысяч убийств в год, и число их постоянно растет. К ним следует добавить не менее 10–15 тысяч человек, которые исчезают бесследно, при неясных обстоятельствах и, вероятнее всего, тоже становятся жертвами криминала.

Вспоминаю, как однажды «АиФ» опубликовал сравнительные данные по убийствам в России и странах Запада (взят традиционный расчет на 100 тысяч населения). Комментатор захлебывался от восторга: Россия оказалась позади США (у тех — первое место) и ряда стран. Я сразу подметил, что не учитывался тот факт, что в Соединенных Штатах, как и во всем мире, к убийствам относят случаи, когда раненые умирают в больницах от различных повреждений и их осложнений в течение 30 дней, т. е. целого месяца. Сравните: по нашим законам, если потерпевший прожил после смертельных ранений, в том числе огнестрельных, ножевых и т. п., хотя бы два-четыре часа, он, по статистике, вычеркивается из числа убиенных, переходя в разряд лиц, которым был причинен тяжкий вред здоровью.