– Братья по Ордену, вы здесь, чтобы биться с оружием в руках, – просто произнес он. – Пусть Томанак рассудит вас.

Он сделал шаг назад, развернулся и пошел к высокому, приготовленному для него креслу. Чарроу сел, Базел с Вейжоном сдержанно поклонились друг другу и надели шлемы. Два стальных лезвия со звоном вышли из ножен. Чарроу подождал еще несколько мгновений, словно запечатлевая сцену в памяти.

Длинный меч Вейжона сверкал у него в руке, и даже яркие камни на его рукояти не скрывали его смертоносной силы. Да, это была красивая игрушка, но она вышла из рук кузнеца, эта длинная полоска стали, и была так же опасна, как и великолепна.

На мече Базела не было никаких украшений. Его лезвие было на два фута длиннее, чем клинок меча соперника, но это было простое боевое оружие, и его красота заключалась только в его функциональности. Градани держал меч одной рукой, и даже легкое дрожание кисти не позволяло догадаться о настоящем весе этого оружия. Весь вид Вейжона выражал довольство – его оружие короче, но зато гораздо легче. Им можно действовать быстрее и сподручнее. Вейжон был совершенно уверен в своей отваге и быстроте реакции.

Сэр Чарроу бросил на них последний взгляд и наконец произнес:

– Начинайте.

Базел стоял неподвижно, только глаза сверкали по бокам металлической пластины, защищающей нос, правый угол рта кривился в подобии усмешки. Он ощущал присутствие ража где-то в укромном уголке своей души, неистовство пыталось выйти вперед и захватить над ним власть, и он мысленно наступил каблуком ему на горло. Он чувствовал, знал, что был на волосок от того, чтобы сорваться, когда Вейжон оскорбил его, и даже теперь ощущал темную жажду крови, взывающую к его сознанию. Как было бы сладостно откликнуться на этот зов. Отдаться ражу, чтобы крушить и уничтожать всех тех, кто оскорблял и ненавидел его, называя себя его братьями. Лично он не напрашивался им в братья. Это было их решение, правила их разлюбезного Ордена, требовавшие породниться, и от этого они ненавидели его еще сильнее. Теперь у него была не только возможность, но и причина отомстить всем сразу, и раж бился в нем, требуя для себя свободы. Но чем больше Базел размышлял над этим, тем увереннее отказывался выпустить его наружу. Противостоять его требованиям было нелегко, нелегко противиться жажде, которую человек даже не может себе представить. Это требовало от него железной самодисциплины, но у него не было выбора – он мог только противостоять ражу. От исхода этого противостояния зависело слишком многое.

Вейжон напал с быстротой молнии. Он нанес удар без предупреждения, никак не изменившись в лице, не шевельнув ни одним мускулом, что могло бы предупредить противника, и Базел невольно восхитился наставниками Вейжона. Требовались годы постоянной суровой подготовки, чтобы научить человека наносить смертельные удары, ничем не выдавая при этом своих намерений.

Но и сам Базел прошел подобную, не ведающую компромиссов школу, он даже не моргнул, когда его правая рука пришла в движение. Его меч был бы двуручным мечом для обычного человека, но Базел держал его в одной руке легко, словно сотойскую саблю. Сталь грозно зазвенела, когда клинок натолкнулся на клинок, но Базел даже не потрудился прикрыться щитом. Он почти физически ощутил, как изумила Вейжона скорость его реакции.

Молодой человек отшатнулся, его глаза в прорези шлема сузились, а Базел спокойно стоял, по-прежнему улыбаясь недоброй, рассеянной улыбкой. Его уши насмешливо подрагивали, он отказался ответить на выпад Вейжона, что выставляло последнего в смешном свете, он глумился над молодым рыцарем, сохраняя полное самообладание. А потом щит Конокрада слегка вздрогнул, как будто градани легонько поманил противника к себе. Движение скорее угадывалось, чем улавливалось взглядом, но Вейжон ощутил его как удар хлыста. Оно расковало его, выпустило на свободу его гнев, он зарычал, принимая вызов.

Однако вся его злость, вся ярость не затмили его умений. Наоборот, он использовал злость, заставляя ее служить себе, вместо того чтобы править им. Он двинулся на Базела собранно, быстро и блистательно, не один бывалый воин восхищенно вздохнул, наблюдая его атаку. Он сделал три шага, двигаясь с грацией танцора, его меч разил со скоростью змеи, щит он использовал как еще одно оружие, а не как простой заслон. Он ударил по щиту Базела с грохотом тарана, вложив в удар всю силу своих тренированных мышц, весь свой вес. По залу разнесся оглушительный треск.

Многие из присутствовавших видели, как Вейжон выполняет этот маневр на учениях. Он никогда не подводил, если выполнить его верно… а Вейжон никогда не выполнял его иначе. Удар был произведен под нужным углом, он должен был отбросить в сторону щит Базела, лишить его защиты, открыть мечу Вейжона дорогу к телу противника, по меньшей мере лишить его равновесия и заставить отпрянуть назад.

Но Базел не потерял равновесия. Он даже не покачнулся. Он просто принял на себя весь вес Вейжона и всю силу его броска без видимых последствий. Это Вейжон покачнулся, широко распахнув изумленные глаза, когда Базел повернул руку, отбрасывая щит Вейжона, и его самого, в сторону, оставив тело рыцаря открытым для ответного удара градани.

Многие зрители закричали, когда Базел сделал ленивый выпад. Удар показался слабым, почти нежным, но меч опустился на щит с грохотом топора, впивающегося в ствол древнего дуба. Вейжон снова качнулся назад, когда клинок Базела отхватил изрядный кусок его щита.

Рыцарь пытался собраться, обрести равновесие, но Базел не позволил ему этого. Градани больше не выжидал, и Вейжон ощутил неведомую ему раньше панику. Это был все-таки не страх, потому что у него просто не было времени испугаться. Это было изумление – недоверие и даже потрясение, – оттого что кто-то с габаритами Конокрада может передвигаться так быстро, смешанное с ощущением, будто сам Вейжон каким-то неведомым образом застрял посреди зыбучих песков. Базел, такой огромный, двигался с грацией дикой кошки, нанося удары с ужасающей точностью, которой Вейжон никак не ожидал от него. Его огромный меч свистел в воздухе, он взмахивал им так, словно тот весил не больше прогулочной трости. Удары казались несильными, но каждый из них откалывал кусок от щита Вейжона.

Рыцари вскочили с мест, когда Вейжон начал пятиться назад, безжалостно теснимый неутомимым врагом. Сэр Чарроу глядел на происходящее с таким же недоверием, как и остальные братья. Базел не нападал непосредственно на Вейжона. Он атаковал его щит, не обращая внимания на открытое ударам тело, он использовал огромный меч как молот, чтобы гнать противника все дальше и дальше назад. На меч Вейжона он тоже не обращал внимания, используя собственный щит для отражения редких неверных ударов, которые иногда удавалось нанести рыцарю.

Если братьям было нелегко поверить в происходящее, Вейжону это было еще сложнее. Он никогда не испытывал ничего подобного, никогда не думал, что такие сражения возможны. Никто не смог бы выдержать этот ужасный темп, да еще с таким огромным двуручным мечом! Базел должен был устать, замедлить движения, выпасть из ритма, дать ему хотя бы миг передышки, чтобы он смог обрести равновесие!

Но эта похожая на ствол дерева рука не знала устали… ее движения не замедлялись. Вейжон пытался развернуться, пытался заставить себя отражать удары Базела, но ничего не получалось. Тогда он решил отступать быстрее, чем наступал Базел, стараясь уйти от него, увеличить расстояние между ними, чтобы хотя бы уменьшить силу ударов градани, но из этого тоже ничего не вышло. У Базела было явное преимущество благодаря длинному мечу, кроме того, он, казалось, знает о каждом движении Вейжона раньше самого Вейжона. Он наступал, ударяя, кромсая, рубя щит Вейжона, щепки летели во все стороны, пока от щита не остался лишь жалкий обломок.